– Голубой жемчуг! – со смехом вскричала Оретт. – Вот это отлично. Мы им украсим наши скафандры, потому что надо сознаться, несмотря на все свои достоинства, скафандры не очень изящны.
– Сколько угодно. А перед прогулкой не угодно ли вам подкрепить свои силы?
Все шумно отправились в столовую, оживленные и веселые, только одна Лотия по-прежнему была задумчива и печальна, и Робер понимал ее. Он мог судить по собственным страданиям, что должна была чувствовать его невеста. Да, для этих двух людей, навеки разлученных упорством Ниари, прогулка на жемчужные поля была плохим развлечением!
Тем не менее все, наскоро закусив, отправились в зал со скафандрами, и Робер с Лотией последовали за ними, каждый выбрал себе скафандр, и на звонок Робера явились несколько матросов, взяли костюмы и понесли их куда-то вниз. Все последовали за ними.
– Где мы? – спросил Арман, когда они вошли в темное помещение, освещенное только фонарями, которые принесли матросы.
– В одном из резервуаров для воды, – отвечала Маудлин. – Когда вы оденетесь, вода заполнит помещение, и вы получите возможность двигаться совершенно свободно. Потом в стене откроется выход, и вы будете под водою… Но не будем терять времени.
Матросы быстро поставили ширмы, за которыми поместились Джоан, Оретт и Лотия.
– Я помогу вам одеться, – проговорила Маудлин. – Надеюсь, вы будете довольны вашей новой камеристкой. А вам, господа, – крикнула она уже из-за ширмы, – камердинерами будут матросы.
Матросы тотчас же принялись за дело.
– Прекрасно! – вскричал журналист, когда на него все уже надели, кроме каски. – Прямо двинуться нельзя. Да к тому же у меня подошвы точно приросли к полу.
– Это свинцовые подошвы, – отвечала Маудлин, – обычный балласт водолаза.
– И основательный балласт! Постой, постой, приятель, – крикнул он матросу, который уже хотел надеть ему на голову сферическую каску. – Мне еще нужно узнать одну вещь.
– Что такое? – отозвалась Маудлин.
– Я понимаю, как сюда войдет вода, этому поможет внешнее давление. Но как она отсюда выйдет? Ведь на глубине трех тысяч метров вода давит с силою трехсот атмосфер, как вы преодолеете такое давление, чтобы выкачать воду? Ведь невозможно сделать такой сильный нагнетательный насос!
– А мы и не пользуемся нагнетательным насосом. Мы для этого применяем гидравлический пресс.
– Ну а если все это испортится? Возможна же авария? Тогда, значит, корабль так и останется под водой?
– Нет, успокойтесь. Мы и здесь воспользовались мыслью Губе и устроили предохранительный балласт. У нас к неподвижному килю прицеплен подвижный, из литого чугуна, который легко отделить, и тогда облегченный корабль всплывет на поверхность.
Журналист успокоился и спокойно предоставил матросу надеть себе на голову и завинтить металлическую каску.
Резервуар с кислородом тут же начал действовать. Парижанин с удовольствием убедился, что его дыхание ничем не стеснено. Сквозь стекла для глаз он увидел, как матросы сняли ширмы, вышли и закрыли за собою дверь. Он невольно расхохотался. Перед ним стояли все, одетые точно так же, как и он. Невозможно было узнать в этих существах, похожих на какие-то фантастические фигуры рыцарей из средневековых сказаний, грациозных женщин, вошедших сюда всего несколько минут назад. Ощущение прохлады в ногах прервало его юмористические размышления. Он посмотрел вниз. Вода начала покрывать его ноги на полу, поднимаясь все выше и выше. И он понял, что сообщающиеся с внешней средой краны открылись, и резервуар сейчас наполнится водой. Он испытывал какое-то странное ощущение земного животного, превращающегося в амфибию. Он подумал еще о том, что пройдет минута, и он, и Оретт очутятся под водой в полной зависимости от исправности скафандра, и сердце его невольно сжалось. Но эта слабость длилась недолго, ее сменило необычайное любопытство перед новыми впечатлениями. Он стал наблюдать.
Вода поднялась до пояса, дошла до плеч, поравнялась с губами, еще несколько секунд и верхушка каски также скрылась под водой.
Арман сразу же почувствовал необыкновенную легкость во всем теле. Скафандр перестал стеснять его. И как человек, с которого только что сняли смирительную рубашку, он потянулся всем телом.
