– Вам? Услугу? – проворчал сквозь зубы Оллсмайн.
– Да, мне. Когда толпа узнала меня и с дерзкими шутками окружила экипаж, он мне помог. В толпе кричали: «Ага, полиция испугалась и теперь уже посылает женщин сражаться с корсарами!» Я уже начала беспокоиться, но в это время Силли заметил меня, поставив на землю ведерко и кисть, бывшие у него в руках, одним прыжком очутился он на подножке экипажа. С минуту он меня с удивлением разглядывал, потом вдруг тихо заговорил: «Ты добрая, очень добрая, и Силли за тебя заступится. Дай мне руку!» Я протянула руку, и мальчик поднес ее к губам. Толпа захохотала. «Браво, Силли, браво!» – кричали рабочие. Но мальчик выпрямился, глаза его загорелись, а ноздри задрожали. «Держите языки за зубами! – крикнул он. – Вы не умеете уважать женщину! Но Силли заступится за эту даму и никому не даст ее в обиду!»
– Защитник! Нечего сказать! – промолвил, пожав плечами, Оллсмайн.
– Однако его защита оказалась очень полезной. Наш народ относится к безумным и слабоумным с каким-то суеверным уважением. И на этот раз все замолчали, толпа расступилась и пропустила мою карету. Силли сидел со мною рядом и все время держал меня за руку, повторяя: «Добрая, ах какая добрая!» И я привезла его в надежде, что вам удастся узнать от бедняжки, кто это дал ему такое опасное поручение.
– Вы правы, клянусь пальцем Сатаны! Я расспрошу этого молодца. Как вы думаете, мистер Пак? – И сэр Оллсмайн, подойдя к мальчугану, хлопнул его по плечу. – Силли, послушай-ка, Силли!
Ребенок обернулся.
– Здравствуйте, джентльмен, – сказал он. – Знаете, времени мало, надо успеть примерить генеральскую шляпу.
– Не в этом дело, друг мой. Сегодня ты приклеивал к стенам афиши.
– Приклеивал афиши? – как бы удивленно повторил мальчик. – Ах да! – сказал он с радостной улыбкой человека припомнившего забытое. – Такой большой кистью, которую я обмакивал в ведро.
Вдруг он остановился и беспокойно огляделся вокруг.
– Кстати, где же мое ведро? Потерял! Ведро… ведро… – И мальчик, чуть не плача, стал метаться по комнате, заглядывая под все столы и стулья.
– Ну постой! – с нетерпением вскричал сэр Оллсмайн. – Стоит ли толковать о твоем ведре!
– Стоит толковать! Конечно, стоит. Если бы вы только видели мое ведро. Оно было полно клея, и солнце так славно играло на нем.
– Надо уступить ему, иначе мы ничего не узнаем, – сказал на ухо директору Джеймс.
– Уступить ему?
– Да. Позвольте мне поговорить с ним?
– Пожалуйста.
Секретарь подошел к мальчику и тихо взял его за локоть.
– Не беспокойся, Силли, тебе дадут другое ведро.
– Другое! – повторил мальчик, просияв.
– Да, и еще больше.
– И с клеем? И с кистью?
– Да.
Мальчик взглянул на леди Оллсмайн.
– Правда? – спросил он.
– Да, правда, – подтвердила Джоан.
– Раз она говорит – «правда», тогда я вам верю. Когда вы мне дадите это ведро?
– Когда ты мне ответишь о том, что я у тебя спрошу.
– Силли всегда отвечает, когда его спрашивают. Силли не негодяй! – со смехом возразил мальчик.
Джеймс обменялся взглядом со своим патроном и продолжал:
– Сегодня утром, Силли, ты наклеивал афиши. Зачем?
– Это весело. Разве вы не любите клеить бумагу?
– Мне некогда.
– Тем хуже для вас.
– Кто же тебе велел приклеивать афиши?
– Кто? Да он… человек.
– Какой человек?
– Не знаю.
– Но каков он был?
– Как все люди… у него были длинные ноги… он бегал.
У сэра Тоби вырвался гневный жест. Он начинал понимать, что от несчастного идиота нельзя будет ничего добиться. Однако Джеймс решил попробовать еще раз.
– А что тебе сказал этот человек?
– Он сказал: «Силли, возьми ведро, кисть и эти листы и расклей их на стены. Это весело».
– И все?
– Все. Ах нет! – вдруг вспомнил ребенок, ударив себя по лбу. – Коротка же память у Силли! Человек сказал: «Отнеси это письмо сэру Тоби Оллсмайну».
Все вздрогнули, предчувствуя, что близок интереснейший пункт допроса.
Силли порылся в карманах и, вынув конверт, на котором крупными буквами было написано имя сэра Тоби Оллсмайна, покрутил его в руках.
Последний протянул было руку за письмом, но мальчик отскочил в сторону.
– Я не могу дать вам этого письма. Оно для сэра Оллсмайна.
