Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева - страница 43

Сталин оказался не готов схлестнуться с Соединенными Штатами по турецкому вопросу — к огромному огорчению грузинских руководителей. Акакий Мгеладзе, сталинский любимец и один из высоких партийных деятелей Грузии, в частной беседе с маршалом Федором Толбухиным, командующим Закавказским военным округом, выразил свое разочарование. Мгеладзе жаловался, что украинцы «вернули себе» все земли, а грузины все еще ждут. Толбухин с большим сочувствием отнесся «к чаяниям» грузинского народа. Но грузинам, как и азербайджанцам, пришлось удовлетвориться существующими границами своих республик^>{200}.

Ключевым фактором, который спутал Сталину его расчеты, стало поведение Соединенных Штатов. Начиная с февраля 1946 г. американцы взяли на вооружение новую стратегию: они стали активно выступать в защиту не только Турции и Ирана, но и Восточной Европы, рассматривая страны и области на этих территориях в качестве потенциальных жертв «коммунистической экспансии». С осени 1945 г. США стали играть определяющую роль на мировой арене. И после февраля 1946 г. администрация Трумэна приняла решение сдерживать Советский Союз, кардинально отступив от рузвельтовской политики втягивания сталинского режима в клуб «великих держав».

Американская политика стала смещаться от поиска сотрудничества к твердому противодействию «проискам Москвы». Поскольку таковой была и позиция Великобритании, особенно после ухода в оппозицию консерваторов и победы лейбористов в июле 1945 г., вероятность успешной дипломатической игры Сталина в формате Большой тройки начала быстро таять.

В начале 1946 г. Советский Союз все еще пользовался громадным авторитетом в мире, и на Западе у него было огромное число сторонников^>{201}. Однако самых влиятельных друзей он уже лишился. Со смертью Рузвельта, болезнью и смертью Гарри Гопкинса, уходом с политической арены Генри Моргентау, Гарольда Икеса и других членов рузвельтовской команды реформаторов для Советского Союза навсегда завершилась эра «особых отношений» с Соединенными Штатами. Единственным видным союзником Сталина в американском правительстве оставался министр торговли, бывший вице-президент Генри Уоллес, который открыто выступал за продолжение сотрудничества с Москвой и после войны. В сентябре Уоллес разругался с Трумэном и вышел из состава его правительства, но решил установить прямую связь со Сталиным через каналы советской разведки. В конце октября 1945 г. Уоллес встретился с резидентом нелегальной разведки НКГБ в Вашингтоне и высказал ему следующие мысли: «Трумэн — это мелкий политикан, случайно занявший теперешний пост. Он часто имеет "благие" намерения, но слишком легко поддается влиянию окружающих его лиц». По словам Уоллеса, «за душу Трумэна борются сейчас две группы». К одной, меньшей, принадлежал сам Уоллес. Другая, более мощная и влиятельная, включает госсекретаря Бирнса и настроена крайне антисоветски. Члены этой группы в правительстве «проталкивают идею доминирования англосаксонского блока, состоящего в основном из США и Англии». Этот блок, по их мнению, должен был противостоять «крайне враждебному славянскому миру», руководимому СССР. Уоллес оговорился, что СССР «мог бы значительно помочь этой меньшей группе», но от конкретного обсуждения вопроса уклонился^>{202}.

Резидентура НКГБ переслала этот материал в Москву, и он был доведен до сведения Сталина. Разумеется, Сталин не собирался менять своих принципов ведения международных дел, чтобы помогать Уоллесу и американским левым, среди которых было немало тайных коммунистов и им сочувствующих. Тем не менее он, по всей видимости, решил не использовать Уоллеса и других своих сторонников в текущей борьбе за общественное мнение американцев, приберегая эту карту до следующих президентских выборов.

Нам неизвестно, что думал Сталин о поступавших к нему донесениях от сотрудников аналитических и разведывательных служб, в которых уделялось внимание ухудшению образа Советского Союза в американской прессе и общественном мнении. Осенью 1945 г. для советской разведдеятельности в Северной Америке наступили тяжелые времена. Из советского посольства в Оттаве бежал шифровальщик ГРУ Игорь Гузенко, который сообщил канадским властям об обширной сети советских осведомителей, среди которых были видные ученые и государственные чиновники в Канаде и США. В начале ноября американка Элизабет Бентли пришла в ФБР и дала показания о своей шпионской деятельности. В годы войны Бентли была руководительницей сети нелегальных коммунистов, насчитывавшей десятки человек, которые работали на советскую разведку и занимали видные посты в американских государственных структурах. Эти разоблачения вызвали эффект снежного кома. Они не только дали веское подтверждение подозрениям Трумэна и других членов политической верхушки США в отношении СССР, но и привели к «консервации» работы десятков ценнейших агентов советской разведки в США, Канаде, и Великобритании, о которых могли знать Гузенко и Бентли. Лишь 24 ноября глава НКГБ В. Меркулов направил доклад Сталину, Молотову и Берии с объяснением причин этого невиданного провала. Американский историк Аллен Вайнштейн и бывший сотрудник КГБ Александр Васильев, получившие доступ к документам по этому делу в начале 1990-х гг., пришли к выводу, что из-за предательства Бентли «вся разведработа НКГБ в Соединенных Штатах была практически заморожена» и более шестидесяти советских агентов оказались в списках ФБР. Чтобы вывести этих агентов из-под удара и обезопасить оставшихся, НКГБ законсервировал на долгие месяцы не меньше полусотни важнейших источников информации, включая Дональда Маклина, работавшего секретарем посольства Великобритании в Вашингтоне и числившегося в анналах советской разведки под оперативным именем Гомер. Документы из архива ГРУ не попали в руки исследователям, но очевидно, что советская военная разведка также прекратила контакты со своей сетью агентов в Северной Америке. Все работники проваленных резидентур, действовавшие под дипломатическим прикрытием, были отозваны в СССР