— На тебя‑то за что? — улыбнулся юноша. — И они вправе распоряжаться собой. Ничего, я себе попутчиков найду. Давай прощаться!
Они обнялись, после чего Колин с мокрыми глазами выбежал из комнаты.
— А со мной он не простился, — заметила Сента.
— Он просто сильно волновался и боялся разреветься, — вступился за друга Клод. — А Игорь, наверное, вообще не придет. Не из‑за того, что не захочет проститься, просто ему стыдно, что меня оставили одного. Все друзья разъехались, остались только мы с тобой.
— Я пока не буду отправлять гонца, — сказала девушка, — а то приедут через три дня, и ты останешься совсем один. Хочешь, я поеду с тобой в столицу?
— У тебя нет лошади, а на одной ехать неудобно, особенно в теплой одежде, — отказал он. — Я постараюсь все сделать быстро и не задерживаться.
У граверов он действительно не задержался. Гербов у дворянства не было, поэтому граверы готовили печати заранее, изображая на них замысловатые рисунки, и перед продажей вырезали только имя владельца. Заплатив восемь серебряных монет, он забрал печать и поехал в королевский дворец. Вход в канцелярию был отдельно от парадного, и в него беспрепятственно пускали всех дворян. Быстро все сделать не получилось. Сначала он выстоял небольшую очередь, а потом ждал, пока зарегистрируют печать и выдадут на нее свидетельство, а так же изготовят копию его грамоты и документы на брата и сестру. Все это обошлось ему в два золотых, но заверенные малой королевской печатью бумаги придали уверенность. Забрав у коновязи лошадь сержанта, он заехал на городской рынок и купил для Сенты вяленые фрукты. На обед позвонили, когда он поставил лошадь в школьную конюшню и хотел ее расседлать.
— Идите обедать, господин маг, — сказал ему солдат. — Я все сделаю сам. И спасибо вам за нашего сержанта. Ему сильно полегчало.
— Я и вами сегодня займусь, — пообещал он. — Хотел это сделать с утра, но приехали забирать друга.
В столовой обедали всего три десятка ребят — все, кто еще остался в школе. Сента сидела за их столом и нехотя ела кашу.
— Сделал все, что хотел, — сказал он, садясь на свое место. — Что ты ковыряешься в тарелке? Невкусно приготовили?
— Нормально приготовили, — ответила она, — просто не хочу есть. Что‑то давит в груди. Кажется, что сейчас за мной придут, и жизнь кончится, потому что без тебя…
— Женщины все такие? — спросил он, с аппетитом налегая на кашу. — Посмотри на себя, какая тебе сейчас любовь? Вся из острых углов, а на грудь только намек. Вот через два года точно будешь красавицей, тогда и ищи свою судьбу. Куда ты так спешишь?
— Дурак! — ответила она. — Зачем мне сейчас грудь, если я не собираюсь рожать? Я бы и год ждала, и два, но где и как я тебя потом буду искать? И нужна ли я тебе буду? Это вы можете ехать, куда захотите, а кто меня отпустит? Даже если убегу, я до тебя не доберусь. Не помогут ни шпага, ни моя хилая магия! Разве я виновата в том, что полюбила? Если бы ты обещал прийти, я бы и дольше ждала!
Предчувствие не обмануло, и за Сентой пришли на следующий день, когда она была в комнате Клода и сидела рядом с ним на кровати. Дверь опять распахнули без стука, и на пороге появился здоровенный дворянин, чью могучую фигуру не смогла скрыть меховая одежда. За его спиной стоял высокий худощавый мужчина, который оказался магом.
— Так! — сказал он, посмотрев на Клода. — Это кто же соблазнил мою дочь?
— Отец! — вскочила Сента. — Как ты здесь очутился?
— Похорошела, — посмотрел на дочь барон, — и уже округлилась в нужных местах. О пропавшей худобе я не говорю. Ребенка еще не носишь? Чья это работа?
— Моя это работа! — сказал Клод, поднявшись с кровати. — Вы изуродовали свою дочь, я ей вернул нормальное тело. Если ваш маг еще раз такое сотворит, я постараюсь, чтобы это было последнее, что он сможет сделать.
— Ух ты! — ухмыльнулся барон. — А сможешь? Кто ты такой?
— Первым представляется гость, — сказал юноша, — а вы, мало того что этого не сделали, так даже не постучались.
— Барон Кай Штабер, — представился он. — Мне выйти и постучать?
— Барон Клод Шефер, — сказал Клод. — Можете остаться здесь. Учитывая, что вы отец Сенты, я вас прощаю.
