Накануне Хэллоуина Ной впервые за несколько недель вернулся в свою комнату в общежитии, чтобы забрать кое-какие вещи. Недели недосыпа вымотали его, и он решил прилечь. Открыв глаза, Ной обнаружил, что проспал несколько часов и уже наступила ночь. Проверив телефон, он увидел десятки полных отчаяния текстовых сообщений от Лизы, каждое последующее было мрачнее предыдущего, но ни в одном из них она не объясняла, что произошло.
Ной позвонил ей, но она не взяла трубку. К девяти вечера он добрался до ее квартиры. Дверь ему никто не открыл, в окнах не горел свет. «Шеви Малибу» Лизы исчез с парковки. Тогда он направился в паб кампуса, где они часто выпивали. Снова промах. Поспрашивал людей, но никто ничего не знал. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться к двери ее квартиры. Света в окнах по-прежнему не было. Сидя на полу, он вновь достал телефон и проверил поток полных отчаяния сообщений: последнее было отправлено шесть часов назад и перед полосой молчания она слала их каждые пять минут. Чем больше проходило времени, тем сильнее он беспокоился.
В час ночи, не дождавшись ни Лизы, ни ее соседки по комнате, Ной вернулся к себе в общежитие, чтобы забыться беспокойным сном. Проснувшись в восемь утра, он оделся и отправился назад, по-прежнему не обнаружив новых сообщений.
Сердце колотилось как бешеное. Он взлетел по ступеням и забарабанил в дверь. Замок щелкнул почти сразу, и на него волной накатило облегчение. Вот только в дверях его встретила Мелани, а не Лиза. И выражение на ее лице было таким мрачным, что внутри у Ноя что-то оборвалось.
— Где она?
Мелани покачала головой:
— Уехала.
— Что, черт возьми, это значит? — Ной достал телефон и выставил его перед ней в протянутой руке. — Она послала мне вчера сотню гребаных сообщений. В каждом умоляла связаться с ней, а ты говоришь, что она «уехала»? Придумай что-нибудь получше. Я не уйду, пока не узнаю, что за хрень тут творится.
Мелани нахмурилась.
— Ее родители погибли вчера в автокатастрофе. Понятно? Ей пришлось вернуться домой.
Ной почувствовал, будто мир вокруг него пошел трещинами.
— Я должен поговорить с ней. Я должен... помочь ей. Я ведь ее парень.
Мелани покачала головой:
— Ты не сможешь ей помочь, Ной.
— Как думаешь, когда она вернется?
— Не знаю. Возможно, никогда.
Прежде чем он смог еще что-либо сказать, Мелани захлопнула дверь у него перед носом. Ной услышал скрежет замка. Потрясенный, он несколько мгновений стоял у двери, а затем забарабанил по ней с такой силой, что выглянувшая разгневанная соседка пригрозила вызвать полицию.
Ной вернулся в общежитие. Он целый день пытался связаться с Лизой любым возможным способом. Начал с «Фейсбука» и вновь испытал потрясение: она удалила страницу. Ной пытался звонить, но раз за разом включалась голосовая почта. Тогда он еще не знал, что слышит ее голос в последний раз. Попытки узнать что-нибудь у общих знакомых тоже успехом не увенчались. Они даже не стали с ним разговаривать.
Что бы Ной ни пытался делать, он натыкался на одну и ту же непробиваемую стену.
Шли дни, а Лиза словно в воду канула. Ее подруги с ним не общались. В конце концов он осознал жестокую правду: как и сказала Мелани, Лиза уехала и больше не вернется. Возможно, он никогда уже ее не увидит.
И никогда не узнает почему.
Некоторые ребята из общежития замечали, в каком Ной подавленном состоянии, жалели его и поили. Покупали столько выпивки, сколько он просил, а просил он много. Ной целиком забросил учебу и в декабре вернулся домой, охваченный жгучим чувством стыда и всепожирающим отчаянием.
Проснулся Ной рано и потратил несколько часов на то, чтобы собраться. В его распоряжении был только один рюкзак — старый, с большой внешней алюминиевой рамой. Он сложил в него много вещей: палатку, спальный мешок, запас еды и одежды, несколько старых вестернов в мягких обложках, устаревший дорожный атлас, патроны для ружья и двух пистолетов, которые тоже собирался взять с собой, если место останется. Остальное он решил повесить на крепкий пояс для инструментов: две армейские фляги, охотничий нож и другие полезные вещи.
