Надя подтащила Диму и поставила его, не выпуская из рук, на борт лодки. Он притих, с любопытством рассматривая диковинную штуку, которая страшно рычала и сотрясалась, прибитая к лодке да еще опутанная проволокой.
— Поедем? — спросила Лена.
— А ну, помогай! — Александр выскочил на песок и приналег на борта.
Его примеру последовал Сергей. Дружными усилиями столкнули лодку на воду, она закачалась, разводя от себя встречные волнам маленькие валы.
— Садись! — скомандовал Александр, надевая пиджак.
И в этот момент увидел Дашу. И Григория.
Они плыли в лодке, взятой напрокат у водной станции.
Григорий греб. Даша сидела на корме, с тальниковой веткой в руках.
— Привет моторникам! — поднял над головой руку Григорий, оставив одно весло в воде.
Александр молчал, помогая Лене усаживаться.
Лодка с Дарьей скользила мимо.
Александр взял у Нади Диму.
Может, нужно было ответить на приветствие Григория тоже в шутливом тоне? Или перекинуться с сестрой парой пустеньких, поощряющих ее поведение фраз? И пригласить их в свою компанию?
Или, может, затеять очередной серьезный разговор — неуместное, не ко времени объяснение?
Что нужно было сделать сейчас?
Подгоняемая легкими ударами весел, лодка Григория была уже далеко… Надя усаживала на коленях сына, Лена устраивалась сзади, Сергей склонился над мотором. Внезапно мотор опять забарахлил.
— Что ты наколдовал там? — крикнул Александр.
— Да он сам, — ответил Сергей.
— Сам! — проворчал Александр и, пробравшись на середину лодки, прислушался. Перебои не прекращались.
— Еще не легче!
Он стал снимать пиджак.
Надя сказала:
— Не нужно, Саша. Потом наладите. Пойдемте сейчас все к нам. У меня к чаю есть клубничное варенье. А то Димка уже устал…
Александр подумал и выключил мотор, со скрежетом надвинув на него железный кожух-футляр:
— Ладно, пошли!
…Чай пили на веранде.
Настроение было плохое, говорили о том, о сем и ни разу не вспомнили о Даше. Александр чувствовал, что все нарочно старались о ней молчать.
Надя и Лена попробовали «покрутить» пластинки, но зашла Авдотья Мироновна и ледяным тоном объявила, что они с Иваном Терентьевичем встают рано. Александр едва не сцепился с хозяйкой слово за слово, даже сказал:
— Послушайте, вы…
Но, увидев перед собой ее красную физиономию, замолчал. С наглым выражением смотрела на него Авдотья Мироновна, вероятно предвкушая, как хлестко ответит сейчас невоспитанному квартиранту на любой его выпад! И столько было в ее лице и во всей фигуре с гордо выпяченной грудью готовности к решительному бою, что Александру стало смешно. Смешно и досадно за себя. Ну, нашел, с кем скрещивать рапиры!
Она живет, эта женщина, в маленьком мирке, созданном ее бедным воображением, в мирке затхлого мещанства и ничтожных целей, и ко всему, что выходит за рамки этого мирка, относится откровенно враждебно. Если уж давать ей бой, так настоящий, серьезный… Наверное, так бы поступил Кропотов… А вообще противников надо иногда обезоруживать вежливостью.
— Хорошо, Авдотья Мироновна. Мы не будем вам мешать. Спите, пожалуйста, спокойно…
Александр выключил проигрыватель и увел всех с веранды, оставив онемевшую от неожиданности хозяйку с открытым ртом.
Надя засмеялась:
— Ты, Саша, делаешь успехи! Одобряю!
Немного погодя пришел из техникума Павлик, принялся строить Димке из кубиков дом. Оживление внес Максим, примчавшийся уже совсем поздно, с кипой книг под мышкой.
— Так и знал, что все здесь! — отметил он удовлетворенно и, не отказываясь от стакана чаю, предложенного Надей, принялся хвастаться, какую редкую читал сегодня книжку под названием «Доисторическая жизнь» французского археолога Мортилье. Издана шестьдесят лет назад в Санкт-Петербурге.
— А хотите, братцы, новый анекдот? Да что вы такие смурые? — вдруг разглядел он их лица. — Случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось, — пожал плечами Александр.
И это взорвало Сергея:
— То есть как ничего? Случилось! И даже очень серьезное! С сестрой его. Не видим, что ли? Опять ее с Гришкой на реке встретили!
— С Гришкой? — Павлик сгреб кубики, встал с пола, но снова опустился, опять начал строить.
Максим сказал:
