Тут его заставило обратить на себя внимание попадание чего-то довольно крупного: снаряд оставил глубокую вмятину в его полусфере, затем ещё одна вмятина появилась чуть левее. Его целенаправленно убивают.
Третья вмятина. Четвёртая.
Иван не стал долго думать и бросил пулемёт, завалившись на пол и начав ползти к выходу.
Но, словно этого было мало, по турели шарахнуло что-то взрывающееся. Спину Ивана лизнуло пламенем, голова затрещала как транзистор со сбитыми настройками и он потерял сознание.
Неизвестное место, неизвестное время
Иван пришёл в себя, открыл глаза и увидел, что перед ним стоят запыленные сапоги. И не просто сапоги, а сапоги с носителем. Подняв взгляд, он увидел крепкого усатого мужика в нарядной, но явно военной форме красноватого цвета.
— Ого, живой, — равнодушно констатировал этот мужик. — В расход, к остальным.
На голове его фуражка с металлической кокардой, символизирующей скрещённые мечи или что-то вроде того, китель чистый и аккуратный. На плечах погоны, но без звёзд или чего-то ещё, лишь с одной чёрной полоской.
— Эй, парень, — потормошил Ивана по плечу седой мужик, тоже в красноватой военной форме, но фасоном попроще. — Это ты стрелял с этой турели?
Парень? Иван не в том возрасте, чтобы его можно было назвать парнем…
На голове его кепи, лицо гладко выбрито, форма пусть и загрязнённая, но это явно случилось в ходе боя, а не постоянное явление. Знаки отличия Ивану неизвестны, никогда он не видел ничего подобного. Некие птички, закорючки — что-то уникальное и самобытное. В аду так и должно быть.
— Да, — ответил он.
— Лучше бы соврал, — прокомментировал его слова другой мужик, в совершенно другой форме.
Этот сидел со связанными за спиной руками, форма его была синеватой, как штаны Ивана.
— Заткнись, — приказал ему офицер и выстрелил из пистолета.
Пуля пробила голову связанного, замазав стальную стену мозгами и кровью.
— Значит, это ты… — седой мужик добродушно заулыбался, глядя Ивану прямо в глаза.
— Кончать их всех надо, — предложил кто-то из солдат в красном. — И этого тоже.
Иван обнаружил, что вокруг полно людей, а сам он в паре метров от турели, в некоем подобии кубрика, где полно рассыпанных патронов, стреляных гильз и разлитой крови.
— Нет, этот просто так не отделается… — усмехнулся седой. — Арт, по башке его!
Удар чем-то тупым в затылок надёжно вырубил Ивана.
Снова неизвестное место и неизвестное время
В следующий раз Иван пришёл в себя в небе. Он лежал на чём-то мягком, рядом был трос, уходящий к воздушному кораблю, а в грудь ему впилось что-то металлическое. Он ощупал металл и понял, что это что-то вроде пистолета. Взявшись за рукоять, он увидел ржавый пистолет, отдалённо напоминающий Маузер С96. Рядом лежали обойма и единственный патрон.
Тут трос оборвался и Иван отправился в свободный полёт.
Удар оземь был относительно мягким, поэтому Иван скатился с тюка, на котором лежал, и упал в песок. Поднявшись и отряхнувшись, он быстро подобрал пистолет, пустую обойму и патрон. Только после этого он увидел, что это за тюк, на котором он до этого лежал.
Это оказались тела расстрелянных людей, среди которых обнаружился и тот парень, оравший ему, что надо стрелять, а также тот мужик в голубоватой форме, застреленный офицером. Информации мало, практически нет, но посыл захвативших корабль людей Иван понял только после того, как огляделся.
Вокруг была пустыня, бесплодная, сухая. Он один. У него есть ржавый пистолет, без каких-либо гарантий работоспособности, а также один-единственный патрон. Ещё есть мятая обойма. И посыл ему дали простой, являющийся злой шуткой: один патрон — это чтобы он свёл счёты с жизнью здесь и сейчас. Ведь это так просто! Зачем страдать от жажды и голода, зачем мучиться без смысла, зачем подвергать себя риску ещё больших мучений и бороться за жизнь? Судя по тому, что они так легко оставили его, эта пустыня очень большая и одному здесь не выжить…
— Не на того напали, — произнёс Иван.
