— Куда теперь? — Павел Ермократьев устало поднял слипавшиеся веки.
— В Марфополь подадимся. Недалеко, и явки надежные.
Слепящий шар солнца уже выкатился из-за далекого горизонта, когда они попали в это село. Нестор направил коня к знакомой хате, постучал. Ни звука в ответ.
— Где же хозяева? — еще погремел. — Ну, поехали дальше.
Так они торкались в четыре двора, и все без толку. Приметили сонно бредущую корову, за ней бабку.
— Брат Захария Клешни живой? — спросил Махно.
— Позабирали мужиков, — бабка склонила голову.
— Кто?
— А вы… чьи будете?
— Друзья бедноты.
— Эх, сынки, сынки. Мне уже все равно. Вчера проклятущий германец вместе с нашими украинскими оболтусами нагрянул. Укрывателей Махно искали. Да где он тут возьмется? — бабка искоса, цепко оглядела приезжих: что скажут, как поведут себя? Те были серые от пыли, угрюмо молчали. «А лошади не наши, богатые!» — доглядела старуха и облизнулась. Но гости ее не тронули, отправились дальше.
— Фу ты! — в сердцах воскликнул Нестор. — Ни поесть, ни поспать. Негде даже приткнуться на родной земле. Во, б…, дожились. Хуже волков!
— Может, елки-палки, разбежаться? Все-таки по одному, по два проще, — предложил Ермократьев. Ему надоели эти бесцельные скитания. «Куда прем? — молча пожимал он плечами. — С кем воюем? Так и с голодухи подохнешь».
— Верно, верно, — поддержали его те, кто присоединился в Лукашове.
— Не рвите постромки, — Махно поджал пересохшие губы. — Вон и колодец!
Холодная вода немного взбодрила их. Правда, края деревянного ведра были изгрызены лошадьми.
— Где-то тут Хундаева балка, — заметил Алексей Чубенко. — В незапамятные времена казак стоял зимовником. Надежная укрома.
— Айда! — скомандовал Нестор.
Ничего другого и не оставалось. Схоронившись там, расседлали коней, притащили сена, на выходах установили пулеметы с дежурными и уснули, как убитые…
К вечеру прибыл гонец из Марфополя, рябой разбитной хлопец.
— Дужэ просым до нас, Нэстор Иванович!
— А что случилось?
— Батьку моего отпустили из Гуляй-Поля. Крепко побили там в каталажке. Ноги еле приволок.
— Напомни, как его.
— Та Клешня ж.
— Захария брат?
— Ну да, Николай. Як узнав, шо мы вас утром, як вы стукалы, нэ пустылы в хату — став матом крычать!
В Марфополе отоспались, поплавали в пруду, правда, ночью. Николай Клешня, покряхтывая от боли, разрешил зарезать последнего кабанчика. Отведали горячей, давно забытой колбасы и на сытый желудок посовещались. Поскольку земля у них и, как они полагали, у властей горела под ногами, решено было начинать восстание. Махно написал и отправил с сыном Клешни в Гуляй-Поле призыв к открытому выступлению против карателей.
К вечеру принесли ответ: «Присутствие ваше, Нестор Иванович, здесь необходимо. Настаиваем, чтобы вы в эту же ночь перебрались к нам». Его звали старые друзья и сотские, имевшие влияние на селян.
— Еду! — сказал Каретнику и Чубенко, которые квартировали у соседей. — А вы оставайтесь пока тут.
И пошел собираться. Во дворе увидел мирно воркующих сизых голубей и взволнованного хозяина. Перед тем он всё время отлеживался.
— Ой боже, тикайте! — воскликнул Николай Клешня, полусогнувшись от испуга и боли.
— А что случилось?
— Иван, сосед, углядел в помещичьем леску германцев и варту. Сюда скачут!
— Где Петя?
— В хате пишет.
— Лютый! — позвал Махно. На пороге показался пулеметчик. — Давай Лютого! — заорал Нестор.
Голуби взлетели. Выскочил Петр.
— Одна нога тут — другая там. Варта в селе! Беги к Чубенко, предупреди.
— Та якый Чубенко? — возопил хозяин. — Тикайтэ хоть сами!
Приглашая их на постой, он был крепко зол на разбойную власть и мало заботился о последствиях. В душе надеялся: обойдется. Вон у брата сколько прятался Нестор Иванович, и ничего. Соседи не выдадут. У них тоже опасные гости, другие побоятся или промолчат из сочувствия. А в случае внезапного появления карателей Махно скроется — и концы в воду. На это сейчас и рассчитывал Николай Клешня. Слава Богу, Лютого как ветром сдуло.
— Роздайбида, — обратился Нестор к пулеметчику. — Верховых лошадей не брать. Седла присыпь сеном.
Услышав это, хозяин обмер. Такого оборота дела никак не ожидал.
