Нестор Иванович Махно - страница 10

. Правда, отказ от военспецов вызывался не только волей Махно: в его распоряжении не было почти никакой военной техники, а при партизанских формах ведения борьбы она и не была нужна. Следовательно, и в офицерах-специалистах Махно не нуждался.

Он все еще пользовался большим авторитетом в Москве и Киеве. В первой половине 1919 г. он встречался с А. М. Коллонтай, В. И. Межлауком и произвел на них сильное впечатление, а кое-кто был им просто восхищен, усмотрев в его действиях верность традициям запорожских казаков. Коллонтай называла Гуляйполе «истинной Сечью», Л. Б. Каменев — «картинкой украинского XVII века». В то же время анархисты из «Набата», льстя самолюбию батьки, называли его «великим анархистом» и «вторым Бакуниным», уверяли, будто Кропоткин считал его своим последователем и заявил: «Передайте товарищу Махно, чтоб он берег себя, ведь таких, как он, мало в России»^>[37]. Казалось, что Махно был обласкан и большевиками, и анархистами. Но представители Советской власти не обещали ему высоких должностей, а анархисты провозгласили его лидером народных масс.

Встречавшиеся уже тогда попытки обвинить Махно в контрреволюции и применить к его командирам и бойцам «карающую руку ВЧК» встретили со стороны батьки резкий отпор. 29 апреля по его распоряжению начштаба бригады В. Ф. Белаш издал приказ, согласно которому подвергались аресту все политкомиссары. Узнав об этом, к Махно сразу же выехал Антонов-Овсеенко. Батька хлебосольно встретил высокого гостя и сумел убедить его в своей преданности революционному делу. Антонов-Овсеенко уехал довольный и направил правительству телеграмму: «Пробыл у Махно весь день. Махно, его бригада и весь район — большая боевая сила. Никакого заговора нет. Сам Махно не допустил бы. Район вполне можно организовать, прекрасный материал, но нужно оставить за нами, а не Южфронтом. При надлежащей работе станет несокрушимой крепостью. Карательные меры — безумие. Надо немедленно прекратить начавшуюся газетную травлю махновцев»^>[38].

Махно тоже остался доволен встречей и радовался, что отвел угрозу. 1 мая он телеграфировал Белашу: «Ко мне прибыл командующий Украинским фронтом Антонов-Овсеенко по поводу ареста комиссаров. Он, как маленький ребенок, чуть не плачет и говорит, что если вы не освободите арестованных, то можете арестовать и меня, иначе я от вас не уеду»^>[39]. Комиссаров Махно отпустил, потому что многие махновцы в условиях надвигавшейся деникинской опасности и сами ранее сделали то же, не желая рисковать боеспособностью подразделений. 2 мая батька заявил политотделу дивизии: «Арест политкомиссаров был произведен по приказанию моему. Сейчас они работают на своих местах. Этот вопрос выяснен и улажен с комфронта Антоновым лично. Но заявляю, если подлая ложь в большевистских газетах наподобие харьковских „Известий“, выпустивших статью под заглавием „Долой махновщину“, будет повторяться, то я не буду арестовывать, а разгоню их к чертям как ненужных и вредных элементов для общего дела и буду продолжать дело так, как этого требует долг революционера и окружающих нас рабочих и крестьянских масс»^>[40].

Одним из острейших вопросов, негативно сказывавшихся на боеспособности советских войск, было плохое и бессистемное снабжение. Это вынуждало их заниматься самоснабжением, что нередко оказывалось сродни грабежам. И Дыбенко, и Махно, и Григорьев отдавали приказы останавливать эшелоны с хлебом, шедшие в Донбасс. На протесты наркомпрода республики А. Г. Шлихтера и наркомвоенмора УССР Н. И. Подвойского они не обращали никакого внимания. Махновцы же вообще все, что попадалось в районе их боевых действий, считали своими трофеями. И в мае Председатель ВСНХ А. И. Рыков, поддержав многочисленные протесты украинских рабочих, потребовал от правительства РСФСР и командования РККА принять меры к прекращению бесчинств Махно.

Ленин предложил Совнаркому Украины получить из деревни необходимые продукты и сырье путем товарообмена на ткани и другие нужные крестьянству товары. Кроме того, чтобы обеспечить проезд хлебных эшелонов в Донбасс и Центр, прибыл уполномоченный Совета Труда и Обороны Л. Б. Каменев. Узнав, что Махно держится самостоятельно и никого не слушает, он заявил: «Тогда эта самая Советская власть к черту годится, если ей Махно не подчиняется. Сегодня мы не можем справиться с Махно, завтра — с Григорьевым; нет, это все пустяки, они подчинятся»