Дыбенко опасался, что участившиеся нападки прессы на махновцев и сравнение Махно с Григорьевым заставят первого открыто вступить в борьбу за власть на Украине. Чтобы успокоить Махно, 14 мая Дыбенко дал в Харькове интервью корреспонденту «Коммуниста», в котором так отозвался о Махно: «Никто не может утверждать о причастности Махно к григорьевщине. Наоборот, честный революционер, каким он является, несмотря на свой анархизм, Махно верен рабочему движению и свято выполняет свой долг в войне против белогвардейских банд. Всякие обвинения Махно — гнусная провокация против борца за права угнетенного народа»>[44]. На Южном фронте в те дни бригада Махно взаимодействовала с 8-й и 13-й армиями Южного фронта. 14 мая они начали наступление, заняли Луганск и продвинулись глубоко на территорию Донбасса, а махновцы освободили ст. Кутейниково, выйдя в тыл белым. Над деникинскими войсками нависла угроза. Перебросив с участка 9-й армии в район 13-й армии 3-й Кубанский конный корпус А. Г. Шкуро, Деникин 19 мая начал контрнаступление, местом массированного удара избрав стык между бригадой Махно и 9-й дивизией 13-й армии. В первый же день казаки прорвали фронт.
Между тем использование Махно для борьбы с белогвардейцами и одновременно боязнь, что он рано или поздно перейдет на сторону контрреволюции, вынуждали представителей советского командования ограничивать махновцев в оружии и боеприпасах. Заднепровской дивизии не хватало всего. Как докладывал Антонов-Овсеенко, «у Махно четыре очереди на одну винтовку», в других же соединениях «имелось не положенное по штату вооружение или положенное, но в количестве, превосходящем в несколько раз штатную норму»>[45]. Белое командование понимало, что Махно не настолько стойкий защитник Советской власти, чтобы с ним нельзя было сговориться, и предприняло попытку склонить его на свою сторону. 23 мая Шкуро направил батьке письмо с предложением перейти на сторону Деникина. Однако Махно с негодованием отверг его предложение>[46].
К 23 мая фронт прорыва на махновском участке достиг 30 км, а сама бригада отступила на 100 км, оголив правый фланг 13-й армии. Для советских войск создалось катастрофическое положение. Главком Вацетис приказал срочно выделить с Украинского фронта боеспособную бригаду пехоты с дивизионом артиллерии и закрыть брешь. Но Подвойскому не удалось мобилизовать дополнительно рабочих для пополнения частей Южного фронта. Ленин 28 мая указал Раковскому: «Между тем Махно откатывается на запад и обнажает фланг и тыл 13-й армии, открывая свободный путь деникинцам»>[47].
Боеспособность армии Махно рухнула в один миг. Батька был подавлен, его воля парализована, он не мог принимать никаких решений и пребывал в Гуляйполе, не имея представления о белых и своих войсках. Потом он решил пополнить состав бригады путем принудительной мобилизации. Но Аршинов сумел доказать ему, что это подорвет веру крестьянства в вольный строй, который проповедовали анархисты, и пошатнет авторитет батьки. Взамен он склонил Нестора Ивановича к проведению экстренного съезда Гуляйпольского района, который ранее было намечено провести 15 июня. Это решение дало повод Троцкому для наступления на махновщину. Однако бытовавшее в нашей литературе прежде утверждение, что борьба с махновщиной велась по инициативе Троцкого, не совсем верно.
Начали ее руководящие работники Украины Раковский, член правительства УССР Г. Л. Пятаков и член Совета обороны УССР А. С. Бубнов. Но сделали они этот шаг действительно под давлением Троцкого, который обвинял Раковского в мягкотелости и в том, что фактически руководителем на Украине является наркомвоен Подвойский. Да, Раковский длительное время не принимал никаких мер в отношении Махно. Но это была не слабость характера, а учет ситуации. Лишь 25 мая руководимый им Совет рабоче-крестьянской обороны Украины принял постановление о ликвидации махновщины.
Сначала это была декларация, не имевшая перспективы быстрой реализации.
2 июня Троцкий, вызвав Махно к прямому проводу, отдал приказ закрыть его войсками оголенный участок на деникинском фронте. Ссылаясь на отсутствие боеприпасов и вооружения, батька в присущей ему резкой манере отказался выполнить распоряжение председателя РВСР. Кроме того, махновцы еще в первых числах мая объявили Троцкого «вне закона», чем вызвали у него еще большую ненависть к себе
