— Григорий перелистнул страницу. — В России полное самодержавие, повелением царским можно всё исправить и завести полезное. Таким образом, преобразование должно идти сверху, от самодержавной власти, русские сами не захотят добра себе сделать, если не будут принуждены к тому силой. Хотя бы к примеру для поднятия торговли государь должен запретить имети лавку с товарами тому купцу, который не знает грамоты и цифири. Для введения и процветания ремёсел нужен особый приказ, который бы их ведал исключительно. Нужно перевести на русский язык сочинения о ремёслах, нужно перевести книги о земледелии, пригласити отличных ремесленников из-за границы, с правом свободного возвращения домой, но не прежде, аки выучат русских молодых людей своему ремеслу. Надобно промышляти, штоб из чужих стран привозили в Россию сырой материал и штоб наши ремесленники его обрабатывали, и заповедать накрепко, под страхом казни, вывозить за границу своё сырьё, кое надо бы поберечь рачительно».
Лука Долгоруков перебил брата:
— Ну, энто он явно перебрал. Да мы в основном и торгуем льном, лесом, пенькой, железом да ещё воском. Да и где же мы такую страсть ремесленных людей найдём?
— Разбойных людей переловить да под ружьём и плетью за ремесла посадити, вместо того штоб их по тюрьмам держати.
В разговор вступил митрополит:
— Так то ещё больше людей в раскол толкнёт.
— Разбойник в раскольники не пойдёт, ему плевати, яка вера, старая али новая.
— Тогда што ж ведёт в раскол, любовь к исконному? — тихо спросил Андрей Ромодановский.
— Ну, о какой исконности может итить речь? — зло произнёс Андрей Алмазов. — Вот глянь. Еслива не говорить об Аввакуме, чьи корни мы не можем узрети из-за его безродности, то две ближайшие его сподвижницы, боярыня Морозова и княжна Урусова, урождённые Соковнины. А доподлинно известно, што Соковнины пошли от барона фон Икскюля, попавшего в плен при Василии Втором Тёмном. Далее идём, старец Досифий, до монашества князь Денисьев-Мышецкий, а князья Мышецкие пошли от маркграфа Анри Мейссенского, приехавшего на службу к Василию Первому. Наконец, старцы Потёмкины, их род пошёл от шляхтичей Петемских, перешедших на русскую службу при Василии Третьем, когда он вернул Руси Смоленск[162]. На радостях можно сказати, што хоть кровь славянская, но вот беда — шляхтичи Петемские пошли от пленённого поляками барона фон Пэта. Што ж получается, все дворяне, отказавшиеся от отчих богатств ради истинно русской веры, по крови немцы и крыжаки.
Это заявление было столь неожиданно, что даже митрополит растерялся. Яков Долгоруков сурово посмотрел на Андрея:
— Ты хочешь сказати, што истинно русским родам наплевати на всё истинно русское. А как же князья Рюриковой крови, што оберегали Русь более восьми веков и ныне всё оберегают?
— Я не хочу никого обижати. Но если вспомнить, то твои предки, князья Долгоруковы, пошли от черниговского князя Михаила Святого, чей старший сын одним из первых покинул Русь, уехав в Венгрию, его потомки до сих пор там живут. Ныне нет ни одного крупного боярского рода, хоть одна ветвь которого не жила за пределами Руси. Я не хочу вспоминать князя Андрея Курбского, бежавшего при Иване Грозном и чьи правнуки сейчас живут в Польше. С тех пор прошло чуть более века. А сколько за это время уехало! В Смутное время бежали в Польшу племянник князя Бельского, от коего пошли польские бароны Бильские, боярин Салтыков, от коего пошли шляхтичи Салтыки. При Михаиле Фёдоровиче в Эстляндию бежал окольничий Баранов, чей сын ныне величает себя рыцарем фон Барановым. В Швецию ушли Батурлины, Калитины, Квашнины, я не говорю о сыне боярина Ордын-Нащокина. Наконец, все помнят витязя Куликовской битвы Пересвета, коий до монашества сына имал, и от того сына пошёл род бояр Пересветовых. Так, правнук его в восьмом колене в Швецию бежал и ныне величается фиц-Пересветовым. Прадед его жизни не пожалел ради Русской земли, а правнук кинул её, ища землю посытнее.
О еде и вине забыли, все сидели, заворожённо слушая.
— Чё ж ты предлагаешь? — потерянным голосом спросил митрополит.
