Фавст Корнелий Сулла Феликс — истинный бездельник, беспечный, вялый — не интересовался ни политикой, ни стоицизмом. Он не стал бы организовывать вокруг себя идеологической оппозиции, как это сделал Плавт. Однако он отпрыск Помпеев, Суллы и Августа, поскольку был сыном Домиции Лепиды и, кроме того, братом по матери Мессалины, бывшей правительницы. Родственник Юлиев-Клавдиев и Домиции, он мог бы стать опасным. Нерон подозревал его в скрытых амбициях. Если он женится в конце концов на Антонии, дочери Клавдия, то, возможно, в 52 году будет исполнять функции консула.
С 55 года Паллант и Бурр были обвинены в подготовке заговора, направленного на свержение Нерона и его замену Суллой. Сулла рассматривался [55] как претендент на трон — сторонники политики Клавдия и Агриппина не пренебрегали им. Кроме того, очевидно, у него была связь с сосланным Рубелием Плавтом. В 58 году Нерон раскрыл новый заговор, поддержанный Суллой; он заставляет его покинуть Италию и навсегда отправиться в Марсель.
Мы видим, что так называемая скрытая ссылка соответствовала периоду напряженности между императором и сенатом. В своем доме на севере Марселя, точнее, в Глануме (ныне Сен-Реми), в 62 году Сулла встретит смерть. Он будет занят работой, когда с ним расправится убийца, посланный Нероном. А беспокоило советников императора то, что он мог войти в сговор не только с Плавтом, но и с армией в провинции. Тигеллин не преминул заметить Нерону, что эти двое были аристократами, и один из них был приближен к армии, стоящей на Востоке, другой имел связь с германцами.
Позднее, в 65 году, Нерон расправится с женой Суллы Клавдией Антонией, дочерью Клавдия, после того как она пережила гибель одного за другим обоих своих мужей — Гнея Помпея Магна и Фавста Корнелия Суллы. В эту пору ей исполнилось тридцать семь лет. Говорили, что она была замешана в заговоре Пизона. Его сторонники требовали, чтобы он развелся со своей женой и женился на Антонии. Нерон, не желая допустить этого, предложил вдове Суллы вступить с ним в брак. Она отказала. [56] Опасаясь, что Антония выйдет замуж за сенатора, который, вероятно, станет его политическим соперником, он уничтожил ее.
Репрессии, которые последовали за раскрытием заговора Пизона, поразили также дальних родственников, принадлежащих к императорскому дому. В 65 году Нерон обвинил в колдовстве и заговоре с целью захвата власти Гая Кассия Лонгина, известного юрисконсульта, его жену Юнию Лепиду и ее племянника Силана Торквата. Кассий, потомок Юлия Цезаря, имел прекрасную репутацию, был консулом в 30 году и проконсулом Азии во время правления Гая Калигулы. Его жена — сестра трех Силанов и дочь Эмилия Лепида, потомка дома Августа. Эти двое, Кассий и его жена, воспитывали своего племянника в духе достоинств, присущих добровольному стоицизму. Кассия изгнали из Сардинии, куда он вернется только при правлении Веспасиана.
Зато нет никакой уверенности в том, что Нерон приказал убить своего пасынка Руфрия Криспина, сына Поппеи от первого брака с римским всадником Криспином. Ребенку, члену императорской семьи, не было и четырех лет на момент смерти в 62 году, которая наступила, конечно, вследствие несчастного случая, а не по приказу Нерона, как на то намекает Светоний. Другие родственники, удаленные от дома Юлиев-Клавдиев, скорее всего не участвовали в заговорах, но просто пользовались большой популярностью: [57] мы говорим об Аннее Поллио и Аннее Винициане, уничтоженных в 65-66 годах, а также о знаменитом военачальнике Домиции Корбулоне, который сложными переплетениями брачных союзов стал членом дома, возглавляемого отцом императора. Даже Скрибонии, уничтоженные к концу правления, оказались имевшими отношения к родственникам Юлиев-Клавдиев. Что касается Тразеи Пэта, то его ошибочно причисляли к руководителям идеологической оппозиции. Считалось, что, вскормленный на политических амбициях, «он имел способности к правлению». Нерон ему этого не простил и отделался от него.
Наш список, конечно, не полон. Нерон уничтожал всех, кто ему угрожал или в ком он только чувствовал угрозу. Весьма чувствительный к любым высказываниям в адрес его собственных произведений, он старался строго не наказывать мыслителей. Он считал своей роль защитника и покровителя культуры. Почти все цезари писали в свое время, поэтому старались щадить людей умственных, мыслителей, философов, живших обычно очень скромно. Давление цензуры ощущали скорее сенаторы и всадники, любители от мыслительства, так как некоторые темы считались запретными. Процветала эпиграмма. Нерон [58] оставил авторов в покое, он постоянно следил за исполнением его указаний и требовал к ним снисходительности. Тем не менее сама его политика стала неисчерпаемым кладезем для эпиграмм. Фабриций Вьенто, автор сатирических стихов, кстати, не направленных против императора лично, был в порядке наказания лишь выслан из Италии и вернулся, надо полагать, после смерти Нерона. Создается впечатление, что Нерон был против преследования тех, кто позволял себе сарказм по поводу смерти Агриппины. Один только Дат, поэт и актер, был выслан в 59 году из Рима и Италии. Во время исполнения на сцене песенки он при словах: «Будь здоров, отец, будь здорова, мать» сделал движение — будто он пьет и плывет, имея в виду гибель Клавдия и Агриппины. После этого он весьма прозрачно намекнул сенаторам, что их ждет такая же судьба. Позднее Нерон приговорил к подобной мере наказания философа-киника Исидора, который, увидев приближающегося Нерона, громко упрекнул его в том, что тот чаще выходит на сцену как актер, нежели печется о делах государственных.
