Свернув на подъездную аллею, он припарковался и, быстро пройдя по тропинке к дому, отпер входную дверь. Погода вдруг резко испортилась: небо нахмурилось и начало накрапывать.
Войдя в дом, он сразу же увидел семейную фотографию, стоявшую на столике у входа; снимок был сделан на Рождество, два года назад. Она — вылитая я, не без гордости подумал Люк. И хотя его волосы давным-давно побелели, Риган, вне всякого сомнения, унаследовала его типично ирландскую внешность. С рождественской фотографии его взгляд скользнул на другой снимок: Риган в день ее первого причастия. Она была так взволнована в тот день, в первый раз в жизни надев белое платье и вуаль, носочки с кружевной оторочкой и лакированные туфельки для довершения ансамбля.
Она стояла у камина с молитвенником в руках и широко улыбалась; во рту не хватало нескольких передних зубов.
Кто бы мог подумать? — вздохнул Люк. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она вырастет и станет частным детективом, охотящимся за преступниками?
Здесь же, на столике, стояла фотография Риган и Джека, сделанная сразу же после того, как они обручились. Их лица светились счастьем. Если бы у меня был сын, подумал Люк, мне хотелось бы, чтобы он был похож на Джека — такой же умный, ответственный, любящий, с искрометным чувством юмора. Ну ничего, зато теперь у меня появится такой зять.
Жизнь казалась ему прекрасной.
Люк не был бы Люком, если бы два месяца назад уже не обзавелся новым смокингом. Не знаю, как там Риган и Нора, а по мне хоть завтра под венец, я уже готов, подумал он.
Люк направился на кухню, чтобы перекусить. В холодильнике, должно быть, полно еды, оставшейся со вчерашнего пиршества, так что наверняка найдется, чем поживиться.
В доме царила непривычная тишина. Вдруг ее разорвал звонок висевшего на стене телефона. Люк поморщился. Да, покоем тут насладиться не дадут, надо было ловить момент.
— Алло.
— Это дом Рейли?
— Да.
— Простите, здесь живет Риган Рейли — та, у которой на следующей неделе свадьба в Нью-Йорк-сити?
Люк нахмурился:
— А вы, собственно, кто?
— Вас беспокоят из гравировочной мастерской. Одна ее знакомая заказала для нее очень необычный подарок и хотела бы выгравировать на нем время и дату ее свадьбы.
— А разве они ей неизвестны? — скептически поинтересовался Люк.
— Да-да, конечно, но мы никак не можем до нее дозвониться, а наш гравировщик сейчас как раз за работой. Мы не уверены, то ли это девять утра, то ли четыре часа дня. И не можем разобрать почерк клерка, который принимал заказ. Мы просто хотели еще раз уточнить время свадьбы.
— А как зовут ее знакомую? — спросил Люк.
— О… — неуверенно протянул мужской голос. — Она так хотела, чтобы это был сюрприз. Это такой необыкновенный подарок!
— Не возражаете, если я запишу ваше имя и номер телефона? — спросил Люк.
— Если бы мы просто уточнили время свадьбы…
— Уточните, когда я вам перезвоню.
Человек на другом конце провода быстро положил трубку.
Именно этого я и опасался, думал Люк, вешая трубку на рычаг. Кому-то удалось пронюхать про свадьбу. А дальше… Не надо быть гением, чтобы догадаться, что дом родителей невесты будет пустовать в это время в течение нескольких часов. А теперь они прощупывают ситуацию и планируют совершить налет, когда здесь никого не будет, — в надежде поживиться дорогими свадебными подарками и, если повезет, драгоценностями.
Нора была достаточно известна. Ее фотографии, на которых она демонстрировала изящные дорогие украшения — кольца, серьги, браслеты, колье и тому подобное, печатались во многих газетах и журналах. Она уже не раз говорила ему о том, что необходимо, чтобы в следующую субботу кто-нибудь остался в доме на время их отсутствия. Надо не забыть спросить ее, подыскала ли она надежного человека.
Ему совсем не нравилось охватившее его неприятное чувство. Я и так предоставил этому парню достаточно информации, хотя и не назвал точное время свадьбы, подумал он. Кто бы это ни был, он знал, что это дом невесты. Будучи владельцем трех похоронных бюро, Люк за свою жизнь достаточно насмотрелся. Некоторые специально изучали некрологи в газетах, узнавали о времени похорон, а затем спокойно обчищали дом, в то время как убитые горем родственники провожали усопшего в последний путь. Он был уверен, что ниже пасть просто невозможно.
