Что она могла предпринять? В бессонные ночные часы ее обуревали безумные планы, и она цеплялась за них в отчаянной надежде; но при свете дня обнаруживались очевидные изъяны ее замыслов. Она собиралась уже опоить сонным зельем весь гарнизон, но среди простых солдат мало кто предпочел бы сладкую наливку старому доброму элю. Потом она надумала другое: дождаться завтрака, когда отчим усядется за стол, подобраться к нему со спины и всадить в него кинжал — план, столь же неосуществимый, как и первый. Ее изящный кинжальчик представлял собой не более чем игрушку со слишком коротким клинком, и даже если бы у нее хватило сил вонзить кинжал по рукоятку в мясистую спину, то Гилфрей получил бы при этом весьма болезненную, но отнюдь не смертельную рану.
Амисия так глубоко задумалась, что почти не обратила внимания на звук открывающейся двери. Это могла быть либо Келда, возвратившаяся в их общую комнату, либо Анна, которая в очередной раз пришла подбодрить ее уверениями о близкой помощи из Таррента. Но все шло к тому, что помощь явится, когда будет слишком поздно. Она спрятала лицо в ладонях, чтобы скрыть слезы.
— Его схватили! Его схватили! — услышала Амисия отчаянный вопль.
Амисия отняла руки от лица и изумленно уставилась на нежданную посетительницу, пухлая фигура которой заполняла весь дверной проем.
— Его схватили! — повторила Орва и, обливаясь слезами, сделала шаг в комнату. — И бросили в подземелье!
Остолбенев как от вида рыдающей женщины, так и от ее слов, в которых слышалось не только страдание, но и упрек, Амисия попыталась понять причину этого обвинения:
— Галена бросили в подземелье уже сколько дней тому назад. Ты же наверняка не сейчас узнала об этом.
— В темницу-то кинули моего Рэндольфа. Моего Рэндольфа! А вы говорили, будто он в безопасности! — выкрикнув это, Орва едва не лишилась чувств и стала грузно оседать на пол; она бы упала, не подхвати ее Амисия, которая рванулась к безутешной женщине, обняла ее и усадила на прочный сундук в ногах кровати.
— Не может быть! — ахнула Амисия. Что ни говори, Рэндольф попал в беду по ее вине.
— Как же не может, — всхлипнула Орва. — Я сама видела, как его протащили через залу и столкнули вниз по лестнице!
— Но Гален клялся, что отправил Рэндольфа в надежное место. — Амисия задумалась. — Неделю тому назад Гален направил его с Карлом к…
Внезапное озарение заставило Амисию примолкнуть. Ум, оживленный надеждой, заработал быстрее. Если Рэндольф отбыл туда же, куда и Карл, а теперь вернулся — следовательно, и Карл тоже здесь. Значит, Уолтер выполнил свою задачу и привел людей, чтобы вызволить Галена. И конечно, если они освободят Галена, то и Рэндольфа тоже!
— Я не знаю, как схватили Рэндольфа, но уверена, что его попытаются спасти. — Опустившись на колени рядом с сундуком, Амисия сжала руки Орвы. — Пожалуйста, доверься мне.
Орва питала к молодой госпоже горячую привязанность, но, зная повадки Амисии, не особенно ей доверяла. Что далеко ходить — каждый раз, когда ей случалось понадеяться на Амисию, результаты были самые плачевные.
— Понимаю, тебе это трудно. — Конечно, еще бы не трудно. Как можно было обижаться на Орву, если Амисия всякий раз подводила добродушную кухарку.
— В прошлом я часто по легкомыслию нарушала свои обещания. Но я достаточно повзрослела, чтобы больше такого не случалось. Вот увидишь, я это докажу. Сейчас могу тебе сказать только одно: и у тебя, и у меня появилась надежда, что наших близких постараются спасти. Не могу обещать, что эта попытка обязательно удастся. Успех и неудача — в руках Божьих. Я буду молиться, Орва, и ты молись, и пусть молятся все другие.
Следуя примеру матери, во все эти черные дни она горячо молилась всем небесным заступникам, прося о помощи и избавлении от бед. Молилась и леди Сибилла, и Амисия уповала на то, что молитвы святой женщины будут услышаны. Она пришла к выводу, что отчасти благодаря материнским молитвам вышла замуж не за Фаррольда, а за героя своих грез. Как же не понадеяться, что высшие силы откликнутся и на мольбу леди Сибиллы о его спасении?
Единственным светлым лучом во мраке минувших дней были долгие беседы с матерью. Амисия снова выслушала заверения Сибиллы, что та держала ее на расстоянии не из-за недостатка любви, а ради спасения дочери от худших напастей. Эти разговоры умиротворяли смятенную душу Амисии и помогали пережить дни ужаса и тоски.
