— Ты женишься на Амисии… хотя любишь меня, — произнесла она бесцветным голосом, как только Фаррольд подошел достаточно близко, чтобы услышать ее. — Ни тебе, ни ей этого не хочется, но ты на это согласился, чтобы угодить своему отцу.
Ее голос звенел от сдерживаемого гнева, и, позабыв о страхе высоты, она рванулась к Фаррольду, оставив Амисию позади.
— Я люблю тебя, Келда, и женился бы на тебе, если бы только мог. Но я — рыцарь-бастард, у меня нет ни гроша за душой; сам по себе я лишен даже малейшей надежды на будущее, которое достойно тебя… Как же я могу пойти наперекор отцу, если моя судьба у него в руках?
В голосе юноши, хриплом и грубом от непролитых слез, слышалась боль.
Не найдя, что ответить, Келда в отчаянии прислонилась к зубчатой стене и прижалась пылающей щекой к холодному камню.
Фаррольд поспешно бросился к ней и порывисто обнял ее за плечи.
— Не плачь, Келда. Прошу тебя, не плачь, — повторял он, не замечая, как текут по щекам его собственные слезы.
Амисия почувствовала себя так, словно она какая-то любопытная старая карга, которая подглядывает за влюбленной парочкой, и предпочла оставить их наедине. Она молча проскользнула в сумрак лестницы и с горькой усмешкой вспомнила свои былые опасения — сумеет ли Келда пережить ужасную правду намерений Фаррольда? Келду, по крайней мере, мог попытаться утешить ее возлюбленный. Амисия даже на такую малость рассчитывать не могла.
Она уже занесла было ногу над следующей ступенькой, но вдруг остановилась как вкопанная.
Не могла? Это почему же? Все в замке уверены, что она сидит под замком и выплакивает скорбь на груди у Келды. Так почему бы и ей не отправиться к своему избраннику? Отмель, должно быть, сейчас скрыта под толщей воды, но в дальнем конце острова всегда имелись под рукой лодки, и притом в немалом количестве. По-видимому, никто еще не хватился недостающего суденышка и никому не пришло в голову, что между его пропажей и ночной прогулкой Амисии существует какая-то связь. Может быть, это произошло потому, что она вернулась на остров по отмели. Если бы дело обстояло иначе, к ее дверям приставили бы стражника с грозным приказом караулить ее даже во время прилива. Как умно она все придумала! Разве кто-нибудь заподозрит, что она покинула замок морским путем? Грести веслами — работа трудная, но не невозможная, все лучше, чем оставаться здесь.
Сердечный друг Келды не мог сообразить, как выпутаться из напасти, но Амисия верила, что для ее Галена препятствий не существует. В балладах менестрелей герой всегда спасал свою любимую. Разве король Артур не был неизменным заступником Дженевры? И Робин Гуд всегда приходил на выручку Марианне, когда она попадала в беду.
Амисия воспряла духом. Она стремительно сбежала вниз по ступенькам и домчалась по коридору до своей комнаты. Оказавшись внутри, она завернула в складки своего второго домотканого платья щетку из конского волоса, кинжал с украшенной самоцветами рукояткой, в кожаных ножнах, и свою любимую брошь. Прихватив этот узелок, она, крадучись, пробралась по коридору, а потом спустилась по лестнице и миновала кухню; многочисленные работники, которые суетились у плиты, были слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, кто там проходит мимо них.
Волна окатила Амисию с головой, и уже не в первый раз. А ведь как просто все выглядело, когда Рэндольф плавно вел лодку к берегу. Прошлой ночью грести было утомительно, но она с этим справлялась без каких-нибудь особенных затруднений. А сейчас… Еще одна волна прокатилась над ней, и ей даже не сразу удалось вдохнуть воздух. Казалось, что уже прошли часы с того момента, как она села в лодку, а лодка никак не хотела двигаться в нужном направлении. И действительно, Амисия еще даже не смогла обогнуть остров, начав свой путь от мостков в дальней его части. Очень скоро ей пришлось убедиться, что она вообще не продвигается вперед и более того, ее сносит назад. Амисия стала опасаться, что море, куда более могучее, чем она ожидала, швырнет ее на острые скалы у подножия острова. Она уже почти готова была признать, что было бы лучше, если бы Фаррольд и Келда были поменьше поглощены друг другом — ведь из-за этого замок оставался, в сущности, без охраны, и никто не наблюдал за морем.
