— Так чем же грозит мне барон? — хрипловато спросил Гален, глядя прямо в ее глаза, вспыхнувшие недоумением.
Амисия, сгорая в пламени чувств, не сразу сообразила, о чем он говорит. Кровь гулко стучала у нее в ушах. Она не на шутку смутилась, когда поняла, что не может столь же легко совладать с собой, как Гален. Видно, она ничуть не привлекала его. От обиды ее глаза снова полыхнули огнем.
Гален криво усмехнулся. Ему стало ясно, что его сдержанность, которая далась ценой неимоверных усилий, оскорбила самолюбие девушки, но он знал, какое потрясение ожидало ее, вздумай он воспользоваться ее доверчивостью.
Амисия пришла в негодование: в его улыбке ей померещилась насмешка. Она демонстративно отвернулась и нашарила под ногами упавший плащ, потом выпрямилась и заговорила, кляня себя за дрожь в голосе:
— Гилфрей отправляется на рассвете, чтобы поквитаться с тобой за ограбление сборщика податей. — Под пристальным взглядом серебристо-зеленых глаз Амисия забыла, что ей следует быть осмотрительнее в своих речах.
От плохо скрытого насмешливого удивления у Галена в углах рта пролегли заметные складки. Неужели эта девчонка не слышит, что говорит? Она же выдала себя с головой. Кто, кроме обитателей замка Дунгельд, мог бы прознать о планах барона? Кто, кроме членов семьи, осмелился бы назвать барона запросто — «Гилфрей»? А ведь у нее такая оговорка проскользнула не в первый раз.
Амисия сразу почувствовала свою оплошность. Она, как всегда, выпалила, не подумав, и теперь поспешила сочинить правдоподобное объяснение своей осведомленности:
— Мне… моя сестрица Мелли прислуживает наследнице поместья Райборн — та ей проболталась. Вот Мелли мне об этом и рассказала, когда вернулась домой, а дело было к вечеру. Я все бросила — и сразу к тебе, чтоб до рассвета успеть.
Если бы Гален не знал, кто она такая, он бы, пожалуй, попался на эту удочку. Единственное, что еще не нашло своего объяснения — это фамильярное упоминание имени барона.
— Спасибо, что побеспокоилась. В благодарность я провожу тебя до хижины, что стоит на краю деревни — так, кажется? — Он сделал паузу, чтобы посмотреть, как эта изобретательная девчонка сумеет отказаться от его великодушного предложения.
Улыбка так и застыла на губах Амисии. Лихорадочно соображая, как бы выкрутиться, она теребила завязки у ворота плаща. Впервые жизни ее застигли врасплох.
Гален заметил, как нахмурились тонкие брови и опустились уголки пухлых губ. Если бы она отказалась от его сопровождения, ей бы пришлось ночевать в лесу, в полном одиночестве. Он быстро нашел выход:
— Впрочем, не стоит плутать в чаще, когда вокруг кромешная тьма. Обитателям леса это может не понравиться.
Амисия с облегчение вздохнула.
— Да уж, и люди, и звери здесь лютые. Не знаю, кто хуже.
Гален ответил ей заразительной улыбкой:
— Мы с тобой знаем укромное местечко — пещеру за водопадом. Там и заночуем.
Амисия пришла в ужас: она только теперь осознала, как близко подошла к опасной грани. Надо думать, Гален по-своему истолковал ее порывистость: иначе зачем бы он стал звать ее среди ночи в пещеру? Ни одна деревенская девушка ему бы не отказала. Она робко подняла свои карие глаза и заметила, что над темными верхушками деревьев взошла луна.
— Мои товарищи наверняка уже видят десятый сон.
Амисия не знала, огорчаться ей или радоваться.
Гален как ни в чем не бывало продолжал:
— То-то они удивятся, когда поутру обнаружат, что провели ночь в обществе прекрасной дамы.
Видя, как она разрывается между облегчением и сожалением, Гален понял, что их терзают сходные чувства. Это его смягчило. С шутливым поклоном он предложил Амисии руку.
Исподтишка покосившись на Галена, Амисия положила пальцы на его согнутую в локте руку и направилась вместе с ним в сторону заветного укрытия. Она не стала уточнять, почему он считает, что идти через лес к пещере безопаснее, чем к деревне. Так или иначе, у нее не было выбора — все лучше, чем ночевать одной в лесу.
