И если днем все было как прежде, то ночи разительно поменялись. Эмма не думала, что когда-нибудь ей надоест изучать удивительное тело Лоренцо. Она задавалась вопросом, как она прожила так долго и не знала удовольствия такого близкого общения с другим человеком.
Лоренцо, скорее всего, подумал так же, потому что однажды ночью он спросил у нее:
– Так как ты смогла остаться девственницей до такого возраста? До двадцати шести?
Она повернулась к нему:
– Это так странно?
– В наши дни да.
Она пожала плечами:
– Просто я не встретила подходящего парня.
– Но у тебя ведь были дружки?
Она поколебалась, не зная, куда этот разговор может их завести.
– Были, но с ними не было ничего серьезного.
– Да?
– Я не хотела быть настолько близкой с кем-нибудь, – сказала Эмма через мгновение. – Мне нравилось быть самой собой.
– Почему? – нахмурившись, спросил Лоренцо.
– Думаю, развод родителей повлиял на меня таким образом, – призналась Эмма. Лоренцо был с ней честен, и она, в свою очередь, тоже решила быть честной с ним. – Моя мать бросила меня, – продолжала она, – когда мне было двенадцать. Ей надоело переезжать каждые два или три года. Она хотела вернуться в Штаты и жить на одном месте.
– А твой отец не хотел?
– Я не знаю, дала ли она ему выбор. Не было скандалов, криков. Просто однажды утром, за завтраком, она сказала, что уезжает. Возвращается в Америку. Я думала, она говорит про отпуск.
– И она не взяла тебя с собой?
– Нет. – Эмма покачала головой. Вспоминая об этом, она даже сейчас испытывала боль. – Нет, она даже не предложила. На самом деле… на самом деле я просила ее взять меня с собой. С ней у нас были более близкие отношения, чем с отцом, потому что он все время был на работе. И… она отказалась.
– Мне очень жаль, Эмма, – тихо сказал Лоренцо.
– Мне тоже. Такое ужасное чувство – быть отвергнутым своей матерью.
– Да, – согласился Лоренцо. – Это так.
Эмма замерла.
– О, я такая глупая и черствая. Прости.
– Перестань, – улыбнулся он. – Мы говорим о тебе. Почему, как ты думаешь, она отказалась?
– Я не знаю, я не спрашивала. Честно говоря, я вела себя так, будто хотела остаться с отцом, а она уехала в Аризону и встретила там кого-то. – Это были лишь факты, Эмма не стала говорить о годах боли и смятения оттого, что мать ее оставила.
– А что случилось потом? – спросил Лоренцо.
– Мы потеряли связь. Она просила меня приехать к ней в гости, чтобы мы жили вместе целый год, когда я была в средней школе. Я поехала, и это… это было ужасно. Она была полностью погружена в эти отношения с новым парнем. А он не хотел иметь ничего общего со мной. Я сказала, что уезжаю, а ей было все равно. – Она вспомнила, как сказала матери, что уезжает, и как ей хотелось, чтобы мать ее остановила. Настаивала на том, чтобы она не уезжала. – Я думаю, это тоже было своего рода отвержение. После этого мы едва разговаривали и виделись друг с другом.
Лоренцо обнял ее покрепче.
– И это заставило тебя держаться подальше от реальных отношений?
– Думаю, что да. Я много путешествовала и проводила время сама с собой. Мне никто не был нужен.
– И что изменило тебя?
– Ты, – просто сказала она. – Ты стал первым человеком, который заставил меня захотеть другой жизни.
– Я рад этому. Потому что ты тоже заставила меня измениться.
В течение этих нескольких недель их счастье не было совсем уж безоблачным. Прошлое пока не отпускало их обоих. Это было гораздо сложнее, чем она предполагала.
Несколько раз Эмма просыпалась посредине ночи, одна, в пустой кровати. Она отправлялась на поиски Лоренцо и находила его в кабинете. Он или работал, или просто смотрел в одну точку.
– У меня проблемы со сном после тюрьмы, – сказал он ей, но его взгляд ускользал от нее, и она чувствовала, что он недоговаривает.
Бывало, когда они с Авой уходили гулять и задерживались, по возвращении они сталкивались с необъяснимым и внезапным гневом Лоренцо.
– Ты должна была позвонить, – бушевал он однажды вечером, когда Эмма с Авой вернулись поздно после обеда.
– Я пыталась, – как можно спокойнее сказала Эмма. – Но были проблемы со связью.
– На Манхэттене! – проревел он. – В любой точке Манхэттена отличная связь. Или вы были за его пределами?
