– Нашей дочери, – перебил ее Лоренцо напряженным голосом. – Она и моя дочь. Никогда не забывай об этом.
– К сожалению, я не смогу.
Он откинулся на спинку стула.
– Ты меня ненавидишь?
Эмма смущенно посмотрела на него.
– Судя по всему, ты ненавидишь меня, – продолжал он.
– Я… – Она искала слова, его вопрос выбил ее из колеи. – Я не ненавижу тебя, – сказала она наконец, – я вообще ничего не чувствую к тебе. – На самом деле ее слова были ложью, она определенно что-то испытывала к нему. – Но я люблю свою дочь, – продолжила она дрожащим голосом. – И хочу защитить ее.
– Ты думаешь, я этого не хочу?
– Я не знаю, что думать о тебе, Лоренцо, не знаю, во что верить.
– Как насчет верить правде?
– Какой? – Ее голос стал громче. – Полтора года назад ты признался во всех тех грязных преступлениях. Неделю назад твой партнер по бизнесу был признан виновным в тех же преступлениях благодаря новым доказательствам, так чему мне верить? Как мне доверять тебе?
Лоренцо глубоко вздохнул.
– Я не… Ты не должна доверять никому в этом мире. Эту истину я четко усвоил.
– Почему ты признал вину, если был невиновен?
Он отвел взгляд.
– Потому что была масса доказательств, чтобы меня могли осудить.
– Как?
– Слушай, я не хочу обсуждать это сейчас. Я оставил эту жизнь в прошлом.
– И я должна просто принять это?
Лоренцо наклонился вперед, его глаза сверкнули.
– Эмма, ты действительно думаешь, что я причиню боль собственному ребенку? Представляю для нее угрозу?
Эмма прикусила губу. Она не думала так, но все еще боялась, не желая впускать его в жизнь дочери. И вдруг она поняла: дело не только в его возможных криминальных связях. Она не хотела впускать его в их жизнь из-за того влияния, которое он на нее оказывал.
Лоренцо откинулся на стуле.
– Я уехал из Италии навсегда и разорвал все связи с «Кавелли интерпрайз». Бертрано Рагусо находится в тюрьме за преступления, которые он совершил. Это все, что тебе нужно знать.
– Почему Нью-Йорк? – спросила Эмма.
Подошел официант, чтобы принять заказ, и Эмма невидящим взглядом смотрела в меню. Аппетита не было совсем. Она выбрала какое-то блюдо из курицы, Лоренцо тоже сделал заказ, и они снова остались одни.
– Я хотел начать новую жизнь. «Кавелли интерпрайз» не имеет холдингов в Америке.
– А что случилось с «Кавелли интерпрайз»?
– Его активы перешли правительству. Все заморожено, пока продолжается расследование.
– Хотя есть доказательства?..
– Бертрано утверждает, что невиновен. Хотя доказательства неопровержимы. – Губы Лоренцо искривились. – Скорее всего, компания будет ликвидирована, а оставшиеся активы распределят между акционерами. – Он говорил так, будто ему это было безразлично.
– Ты был близок с ним? С Рагусо?
Лоренцо колебался и, положив руки на стол, кивнул:
– Немного.
– И ты думаешь, это сделал он?
– Я это знаю. – Он поерзал на стуле. – Пока я был в тюрьме, моя служба безопасности провела расследование и обнаружила доказательства его вины.
Но хватит говорить о прошлом. Будущее, вот что меня волнует.
– Прошлое тоже важно, Лоренцо.
– Я сказал все, что тебе нужно знать, – пресек он ее вопросы. – Я хочу поговорить об Аве.
Она знала, что этот момент настанет, но все же сопротивлялась.
– Что ж, давай.
На секунду его лицо смягчилось, и губы растянулись в улыбке.
– Какая она? Судя по тому, что я видел, она знает, чего хочет.
– Это так. И с этим приходится считаться, уж поверь.
– Это поможет ей в дальнейшей жизни.
– Я постоянно говорю себе это. – К своему удивлению, Эмма поняла, что улыбается.
– Я хочу увидеть ее, – твердо сказал Лоренцо.
И Эмма глубоко вздохнула.
– Есть площадка рядом с домом…
Лицо Лоренцо потемнело, в глазах полыхнул огонь.
– Площадка? Ты думала отделаться от меня, предоставив мне час или два на детской площадке?
– Это для начала, Лоренцо.
– Я пропустил первые десять месяцев жизни моей дочери. Я хочу проводить время с ней. Настоящее время. А не несколько часов в парке.
Эмма смотрела в окно, понимая, как быстро он отверг ее предложение. Она хотела постепенно вводить его в жизнь Авы, держа контроль в своих руках, и возможно, где-то ограничивая это общение. Она должна была понять, что Лоренцо не позволит ей этого. Он был человеком, который сам все контролировал. Всегда.
