– Почему ты сражаешься, Эмма? – тихо спросил он, и его голос был точно таким же, как в ту ночь.
Комок встал у нее в горле, и она быстро сглотнула.
– Я не знаю, – прошептала она. Это было как признание.
– Я хочу быть с Авой. У меня никогда не было семьи, за исключением… – Он остановился, его голос дрогнул, и он покачал головой. – Я хочу узнать мою дочь и любить ее. Пожалуйста, позволь мне сделать это.
Она смотрела на него: в его глазах были искренность и эмоции. И ее последняя броня пала. Она поверила Лоренцо. Поверила, что он был невиновен, но, что более важно, поверила, что он желает лучшего для Авы.
Эмма только надеялась, что и для нее так тоже будет лучше.
Меган остановилась позади Эммы, которая заканчивала паковать вещи. Один чемодан для себя, один для Авы. Не так много вещей, чтобы начать новую жизнь.
– Не могу поверить, что ты делаешь это.
– Это имеет смысл, – повторила Эмма слова Лоренцо.
Ночью она лежала в кровати, не в силах уснуть при мысли о будущем, когда услышала голоса Меган и Пита. Они говорили о ней. Она тихонечко подошла поближе к двери и услышала, как Пит говорил:
– Она не может больше оставаться здесь, Меган. Я был терпелив, но прокормить еще два рта – это слишком дорого. И еще этот Кавелли, у которого связи с…
– С него сняли все обвинения, – перебила Меган мужа.
– Пусть так.
– Ей некуда идти, Пит.
– Тогда ей надо найти работу, – мрачно сказал Пит, и Эмма вернулась в свою комнату.
Пит был прав. Она не может больше оставаться здесь. И она не может отказывать Лоренцо в праве видеть свою дочь. Даже если это несет в себе какую-то опасность. Не для Авы, для нее.
– Ты могла бы остаться здесь, – настаивала Меган, и Эмма посмотрела на нее:
– Ты же знаешь, я не могу.
Меган вспыхнула и отвела взгляд.
– Я боялась, что ты можешь услышать наш разговор.
– Пит прав.
– Мне нравится, что ты рядом. – Она закусила губу. – Ты так долго была где-то далеко.
– Но Нью-Йорк недалеко отсюда. И я обещаю вас навещать.
– Я буду волноваться. Я все еще не доверяю Кавелли, хоть его и оправдали…
– А я верю ему. И верю, что он не причинит вреда своей дочери. – Она помолчала и посмотрела на одежду, которую складывала. – Он был добр ко мне, когда я на него работала. Очень добр.
– Но можешь ли ты действительно доверять ему? – упорствовала сестра, и Эмма вспомнила, что вчера на встрече сказал Лоренцо. Никому нельзя доверять – такой вывод он сделал. Но когда он это понял? Когда был ребенком в детском доме или в тюрьме, за преступления, которые не совершал? Было еще так много того, чего она до сих пор не понимала.
– Да, могу. По крайней мере, в отношении Авы.
Двадцать минут спустя Лоренцо подъехал к дому Меган в роскошном седане. Автокресло стояло на заднем сиденье. Он убрал два чемодана в багажник и посмотрел на Эмму:
– Это все?
– Да, я путешествую налегке.
– Но Ава…
– Кроватка, пеленальный столик и вещи – все это принадлежит Меган. Они хотят еще детей, так что…
– Тебе не нужно беспокоиться об этом, – сказал Лоренцо. – Я все улажу.
– Хорошо, – пробормотала она.
Лоренцо протянул руки к дочери:
– Можно?
Она протянула ему дочь. Лоренцо обхватил ее неловко, было видно: он никогда не держал малышей.
– Привет, дорогая, – улыбнулся он любознательной малышке.
Она залепетала что-то и потянулась ручками к его лицу. Лоренцо рассмеялся, и Эмма поняла: она не слышала раньше его смеха. Она вспомнила фотографию, которую показывала ему на Сицилии, – радость. Эмма почувствовала, как слезы подступают к ее глазам. Она с трудом справилась с желанием зарыдать, в то время как Лоренцо усадил Аву в кресло и пытался справиться с ремнями безопасности.
– Это не просто, – пришла Эмма ему на выручку, – особенно когда Ава сопротивляется.
Она застегнула ремни на животике Авы, понимая, что Лоренцо стоит слишком близко. Волнующе близко.
– Ну вот. – Эмма застегнула все пряжки и выпрямилась, в этот момент рука Лоренцо случайно скользнула по ее груди. От этого мимолетного прикосновения желание закипело в ее венах. Эмма быстро села на пассажирское сиденье и отвернулась к окну, сетуя на свою реакцию по отношению к мужчине, который так неожиданно снова появился в ее жизни.
