– Ты что же, падла, в прятки со мной играешь?! Кровь пущу!! – Он схватил со стола кухонный нож, придвинул острие к горлу. – Где сейф? Говори, гаденыш, не то пырну!
– На работе спрятал, – выдавил из себя Игорь. Соврал сознательно: побоялся, что на самом деле пырнет, если принести ящик немедленно.
– Как на работе?! – взревел Волонтир. – Зачем? Почему не принес мне? Вильнуть вздумал, гнида?!
– Тебя не было, я заходил... – Игорь изо всех сил давил затылком в спинку дивана, чтобы ослабить укол лезвия. – А дома держать побоялся, вдруг жена найдет. Все дело насмарку...
Волонтир ослабил хватку.
– Сам должен понимать, не маленький, – оживился Красильников. – Подумай, подумай своей дурной башкой, куда мне его девать? С собой носить? Или в камеру хранения, на вокзал сдать? Усек?!
– Рассказывай. – Жора плюхнулся на валик. – Все рассказывай, гад! – И потянулся к бутылке «Пшеничной».
Трогая саднящую ранку на шее, Игорь описал весь день, начиная с похорон. Когда дошел до железного ящика, Жора, успевший проглотить полстакана водки, перебил:
– Ручка есть на крышке?
– Есть, есть, – успокоил его Игорь.
– А эмблемка с орлом?
– С орлом и свастикой. Сбоку пришлепана – фирма!
– Он! Это он! – Волонтир опрокинул в себя стакан, крякнул, закусил огурцом. – Ну, парень, давай еще, за успех!
Выпили. Потом еще и еще.
В половине второго ночи отяжелевший от выпитого Волонтир неожиданно резво кинулся к двери, запер ее, а ключ опустил в брючный карман.
– Будешь сидеть тут... до утра... вместе пойдем... вместе...
Он свалился на диван и, похоже было, потерял сознание.
Игорь, чуть не плача от досады, с ненавистью смотрел на его полуоткрытый рот, из которого вырывалось хриплое, нездоровое дыхание, искал выхода, и, когда решение пришло, оно показалось ему единственно разумным, снимающим все проблемы разом. Да, это и есть финиш. Его финиш. Бег на длинную дистанцию окончился, позади остались антоны и тамары, лены и жоры, а ему наградой – золото...
Не колеблясь, он вытащил из кармана лежавшего без движения Волонтира ключ, отпер входную дверь и, обернув носовым платком пальцы, крутнул до отказа ручки газовой плиты...
СКАРГИН
Дом, как и ожидалось, был пуст. Теперь он стал точной копией второго – таким же заброшенным и безнадежно обветшалым. По двору, повернувшись к нам мордой, пробежала собака с уныло опущенными ушами. Холодная пустота подъезда была наполнена звуками, и каждый из них будто напоминал, что во всем здании не осталось ни души. Где-то на втором этаже вовсю гуляли сквозняки, стукнула оконная рама – может, в квартире Ямпольской?..
В прихожей я первым делом подошел к двери справа. При ярком свете переносной лампы, которую принес из машины Логвинов, увидел то, что из-за темноты не увидел в первый раз: листок с росписью и круглой печатью. Края его были надорваны. Несколько вспышек блица, и мы прошли в квартиру Щетинниковой.
Странно было видеть единственную меблированную комнату в покинутом жильцами доме. Сбоку стоял торшер, вплотную к нему столик, шкаф для одежды. По другую сторону швейная машинка и кровать. Четкого представления, что именно следует искать, я не имел, подсказала обстановка: при осмотре в глаза бросились четыре лунки на полу, свидетельствующие, что на этом месте долгое время стояла кровать. Ее передвинули к противоположной стене и передвинули, как видно, недавно. Логвинов уже занимался отпечатками пальцев, а я внимательно осмотрел мебель и пол. Ничего подозрительного, кроме крошечных осколков кирпича в разных углах комнаты, не обнаружил. Мы отодвинули кровать и в кафельном монолите стены увидели следы взлома. В пятнадцати сантиметрах от плинтуса кафель был выбит, и место неаккуратно замазано белым веществом.
– Алебастр, – определил Сотниченко, когда мы, выполнив формальности, стали ковырять слой замазки.
Он был тонким, этот слой, зато тайник, скрывавшийся за ним, оказался прочным и вместительным, сделанным на совесть. Мы не надеялись найти в нем что-либо, с первой минуты было ясно, что до нас здесь уже побывал кто-то. Собственно, гадать не приходилось. Красильников. Это он торопился с похоронами, чтобы успеть выпотрошить тайник до возвращения с дежурства Волонтира. Это он, оставив сообщника в наглухо закрытом помещении, открыл газ. Оставалось узнать, за чем так долго и настойчиво охотились наши «кладоискатели», за что поплатился жизнью Георгий Волонтир.
