Непохожий двойник - страница 40

С чего же все-таки началось?

А началось со странной просьбы.

Волонтир подстерег после работы, зазвал к себе, угостил вином и сказал, что давно присматривается к нему.

– Ну и что? – Привыкший у себя в ателье к конкретным просьбам со стороны заказчиков, Игорь не склонен был затягивать разговор без необходимости. – Надо что?

В том, что у соседа просьба, не сомневался – иначе зачем дармовое вино? Волонтир усмехнулся:

– Торопишься, парень. – Но сразу перешел к сути: он хочет поменяться квартирами с их соседкой, Ниной Ивановной, но она будто бы против, хотя условия выгодные: он предлагает сделать у себя капитальный ремонт и даже доплатить ей небольшую сумму – так, в виде компенсации.

– Какая же компенсация? – удивился Игорь. – У нее и площадь поменьше и сторона несолнечная.

– Неважно. Мне больше нравится ее квартира, и все тут, – отрубил Георгий Васильевич.

Игорь почуял, дело нечистое, но вникать не стал. И чтобы отвязаться, «отработать» дармовое угощение, пообещал при случае перемолвиться с соседкой, походатайствовать. На том и порешили.

Случай вскоре представился, однако Щетинникова – болезненная, еле передвигавшаяся старушка – наотрез отказалась: «Переезд все равно, что пожар, да еще в моем возрасте, нет, нет, умру здесь, тут привычней».

Так повелось, что раз, а то и два в неделю они посиживали у Волонтира, ни о чем особенно не говоря, но и не скучая. Игоря устраивало новое, вскоре перешедшее в привязанность знакомство, тем более – и это немаловажно, – что в большинстве случаев спиртным угощал сосед.

Однажды – это было уже совсем недавно, в октябре, – разомлев от выпитого, Волонтир описал, как мальчишкой, оставшись в оккупированном городе, трусил, спасаясь от бомбежек в подвале дома, как в июле сорок второго после жестоких боев и вселяющих ужас артналетов в разрушенный город на мотоциклах и пятнистых танках ворвались немцы, а вместе с ними его брат Дмитрий, служивший в зондеркоманде.

– Так он предатель, изменник Родины?! – поразился Игорь, впервые услышав эту историю.

– Но-но, ты не очень... – рассердился Волонтир. – Дмитрий свое получил. Думаешь, хотел он этого? Не по своей воле – заставили: не ты убьешь, так тебя прихлопнут. Разговор у немцев короткий был...

Помолчал и перевел разговор на другие темы. Посидели немного и разошлись.

Позже они не раз и уже безболезненно возвращались к этой скользкой теме. Встречались часто, почти каждый день. Вышло так, что не развела, а, наоборот, вмертвую соединила их история, рассказанная Волонтиром. И Игорь будто чувствовал, что за сказанным стоит еще что-то очень важное – важное для него лично. Жора упорно проповедовал свои взгляды, сводившиеся к примитивной формуле: пятерка всегда была и есть лучше трояка.

– Жизнь одна, – философствовал он, – и если повезет, выжимай из нее, проклятой, все, что можешь.

– Не много же ты из нее выжал, – поддевал его Игорь.

– Мой день еще не пришел, – многозначительно отвечал Волонтир.

Намеки на какие-то неосуществленные возможности, на имевшийся в запасе шанс разжигали Игорево любопытство, будили фантазию, придавали смысл и значение их отношениям. Он и не заметил, как постепенно Жора занял в его жизни чуть ли не первое после Таньки место. Чего бы он сейчас ни отдал, чтобы вернуть те дни: ушел бы, забыл, вычеркнул, как кошмарный сон.

– Красильников, очнитесь!

Игорь вздрогнул. Появившееся на миг видение рассеялось так же внезапно, как и появилось.

– Вы хотите что-то сказать? – громко спросил следователь.

– Простите, я задумался и не расслышал вопроса.

– Вы сразу пошли ставить чайник? – повторил Скаргин.

– Да, я пошел к плите.

– В чайнике была вода?

«Господи, ну откуда мне знать, была она там или нет?! Что ответить? Вдруг не угадаю?»

– Вроде была, – сказал он.

– Постарайтесь вспомнить: в доме не было слышно никакого шума? Музыки, например?

– Нет, было тихо.

– А репродуктор?

– Программа давно закончилась. Шел второй час ночи.

Следователь подождал, пока его ответ занесут в протокол, и кивнул на плиту.

– Включайте.

– Но ведь газ... – растерялся Игорь.