— Спасибо, не курю.
Алик смерил его изучающим взглядом.
— Отдельно работать хочешь? — спросил он внезапно.
Предложение было настолько неожиданным, что Красильников смог только кивнуть в знак согласия.
— Не тебе объяснять, что это дает. Постараешься — через год-другой на машину накопишь, не будешь зарываться — и на гараж в придачу. Ты парень свой, потому и предлагаю, — польстил Алик. — У меня в управлении свой человек есть. Так что шевели мозгами, ты мужик сообразительный...
— Сколько? — стараясь не выдать своего волнения, спросил Игорь.
— Мне лично ничего не надо, — развел руками Харагезов. — Мы люди свои. А вот того человека отблагодарить не мешает, еще пригодится. — Он перевел взгляд на запертую дверь кабинета. — Ну, я думаю, тысячу... Как считаешь? — И сам же ответил: — Меньше неудобно, не тот уровень...
Пришлось побегать за этой тысячей! Деньги со сберкнижки снимать не хотел, то был неприкосновенный запас, о котором не знала ни одна душа. Шестьсот кое-как наскреб. Остальные занял у Волонтира. Через день принес деньги Харагезову. Алик покрутил в руках конверт, но считать не стал. Сунул его в ящик стола и пообещал:
— В январе переселишься. Раньше не надейся. Все. Иди работай...
«Сколько же ему тогда перепало? — подумал Красильников. — Пятьсот как минимум. Это не пятерка! А может... может, весь кусок между пальцев застрял?!» Такой вариант пришел ему в голову впервые. Как это он раньше не сообразил? Конечно, Харагезов надул, и сейчас, в эти самые минуты, когда его ведут по тюремному двору с заложенными за спину руками, кто-то другой сидит в небольшой, уютной мастерской на его, Красильникова, месте. «А деньги присвоил Алик и радуется, что меня посадили... Ну нет, погоди радоваться, скотина, за мной не заржавеет, я тебя выведу на чистую воду, дай только выбраться отсюда. Ты еще сам мне приплатишь!»
До сих пор он почти не думал о работе в «Оптике». Выходит, лучше было не вспоминать — одно расстройство! Взятка, отданная заведующему, чтобы тот перевел его на самостоятельную работу, где можно было развернуться, заколачивать на свой страх и риск, ни от кого не зависеть, пропала впустую. Нет ни денег, ни места, а есть камера, невкусная, пресная пища, и вместо развлечения окно в стене — горизонтально расположенная полоска неба, по которой, если повезет, раз в день пробежит край облака... Были перспективы, планы были, программа на будущее. Мечтал начать новую жизнь с Танькой — студенткой пединститута, с которой вот уже полгода встречался тайком, — мечтал уехать с ней к морю, купить машину, дом где-нибудь в Крыму, в Сочи, у чертей на куличках. Все реально, осуществимо, даже средства имеются, и вот из-за недоразумения, случайности все полетело в тартарары. Вместо теплого моря — тюрьма, следователь, допросы.
Хорошо, дали время подумать, не то — позорный провал с первой минуты. Подготовлен не был, рассчитывал, что смерть спишут на несчастный случай: включил, пьянчуга, газ и заснул, забыв зажечь спичку. И вдруг арест! Спасло чудо, простая, но спасительная мысль: только они двое знают, как было на самом деле. Волонтира, второго, нет в живых, иначе не взяли бы. Значит, он один! Это и выручило. Еще не зная противника, он сумел перехитрить его, сумел вывернуться...
Так уже было однажды. Двенадцатилетним мальчишкой увязался с компанией взрослых ребят. Они снисходительно терпели его присутствие, решали какие-то свои, недоступные ему проблемы. Ему захотелось во что бы то ни стало доказать, что он по праву находится в их компании. Когда проходили мимо заправочной станции, между старшими возник разговор о том, по какому принципу действует бензонасос. Он поотстал, крадучись подошел к колонке и нажал на большой красный рычаг. Бесцветная пахучая жидкость тугой струей ударила в асфальт, в солнечных лучах загорелись бензиновые брызги, и вскоре по всей улице разлилась огромная лужа. Завороженный этим зрелищем, он упустил момент для бегства: его сгреб какой-то мужчина и потащил в детскую комнату милиции. По дороге расплакался, просил отпустить, а когда понял, что не поможет, стал лихорадочно искать выход. В детскую комнату вошел уже с готовым решением. Глядя прямо в глаза строгой женщине, одетой в синюю милицейскую форму, сказал, что его подучили старшие, и выложил все, что знал о ребятах: их имена, фамилии. Можно, конечно, назвать это и предательством, но разве его самого не предавали? Еще как! Взять хотя бы Ленку! Ну что он ей плохого сделал? Мало того, что подглядывала, выслеживала, наблюдала за каждым шагом, так и в прокуратуре все выложила, истеричка! Дежурила она, что ли, у окна?! Кто ее за язык тянул? Мстит! Утопить хочет! Сколько раз убеждался, что рассчитывать можно только на себя, ни в ком другом уверенности быть не может... Ну, ничего, плевать, он выдержит. Не все потеряно. Еще посмотрим, кто кого, гражданин следователь, посмотрим!
