Филип представил Джордан беременной, и оттого, что не он делил с ней эту радость, сердце у него защемило. И одолела глупая зависть, от которой он поспешил отделаться.
— Было бы интересно на нее взглянуть… Похожа, наверное, на тебя?
— Да, — гордо ответила Джордан. — Мы с ней как две капли воды, все сразу это замечают. Если хочешь, можно было бы… — Она замолчала, затем повела плечом. — Теперь я даже боюсь иметь с тобой дело. Паула так болезненно на все реагирует… Впрочем, мы просто могли бы сходить как-нибудь в кафе втроем, с Кэти.
— Давай так и сделаем! — Филип посмотрел на нее с мольбой. — Наш брак с Паулой все равно уже почти в прошлом. К тому же в том, что я познакомлюсь с твоей дочерью, нет ничего предосудительного.
Джордан оживилась.
— Тогда в воскресенье. После обеда, часов в пять. Устраивает?
— Вполне! — воскликнул ободренный Филип.
Они договорились о месте встречи. И он, взглянув на прощание в ее глаза, вышел из машины и зашагал вверх по улице.
В гостиной, когда Филип переступил ее порог, сидела только Паула и Хиллиарды. Жена всхлипывала, что-то приговаривая, Барбара молча гладила ее по плечу.
— Филип! — воскликнул Артур, едва тот вошел. — Наконец-то! С Паулой нечто вроде истерики вышло, Барбара дала ей успокоительного, все разъехались. Нам тоже пора, но мы не хотели оставлять ее одну.
— Спасибо, — пробормотал он, глядя на заплаканную жену и с некоторым стыдом сознавая, что не испытывает к ней и капли жалости.
— Ну, хватит, дорогая, — проворковала Барбара, в последний раз проводя по руке Паулы пальцами. — Не стоит так терзаться, что бы ни случилось.
Она поднялась с дивана, на котором сидела рядом с Паулой, бесшумно, почти на цыпочках подошла к мужу, сделала Филипу знак рукой: провожать не надо. И супруги удалились.
Паула смотрела в одну точку перед собой, все еще судорожно всхлипывая. Тушь растеклась по ее щекам черными разводами, заплывшие глаза изрядно уменьшились в размерах. Филип подумал, что, если сейчас заговорит о разводе, она вновь разразится слезами. Но иного выхода просто не видел: тянуть резину не имело смысла.
— Так дальше жить нельзя, Паула. Мы и друг друга мучаем и людей вокруг.
— Людей? — Паула резко вскинула голову. Ее глаза превратились в щелочки. — Это ты об этой легкомысленной особе?
Филип круто повернулся и ударил кулаком по журнальному столику. Ваза на нем подпрыгнула, чуть не упав.
— Не смей так говорить о Джордан, поняла?
Паула не ожидала от него такой выходки, поэтому сразу затихла. Но по прошествии минуты, открыв глаза как можно шире, с остервенением выпалила:
— Это еще почему? С какой стати я должна выбирать для нее выражения? Она увела у меня из-под носа моего собственного мужа, да еще в годовщину нашей свадьбы!
— Я не осел, чтобы меня уводить! — отрезал Филип. Решимости в нем прибавлялось с каждой секундой, он уже знал, что не откажется от своего намерения ни в коем случае. — Я сам пошел за Джордан, чтобы извиниться за твое недостойное поведение.
— И на это тебе потребовался целый час! — воскликнула Паула, сотрясаясь от злости. — Как же, интересно, ты перед ней извинялся?
— Не кричи на меня, — жестко велел Филип.
Паула моргнула. У нее вдруг сильно затряслись губы, лицо исказилось плаксивой гримасой, глаза вновь наполнились слезами.
Филип смотрел на нее и не чувствовал ни вины, ни сострадания. В этот вечер все, что связывало его с этой женщиной, навек умерло. Некоторое время он молчал, позволяя Пауле дать выход эмоциям. Потом негромко, но уверенно заговорил:
— Сегодня не самый подходящий для таких объяснений день, Паула. Я думал подождать до завтра, но теперь не вижу в этом смысла.
Она издала жалобный стон, замерла, посмотрела на мужа долгим изумленным взглядом, будто не узнавая, и вдруг вся съежилась, вдавилась в подушки дивана. У Филипа кольнуло в сердце. Но он твердо сказал себе, что надо скорее с этим покончить. Сейчас же. Так для нее же будет лучше.
— Жизнь у нас кошмарная, согласись. Мы вечно друг другом недовольны, скандалим из-за каждого пустяка, детьми так и не обзавелись, даже кота взять не можем. Ты страдаешь, я тоже. Нам надо развестись. Немедленно.
