— Нет, родимый, спасибо я не пью.
Асессор говорил мне «ты», хотя я ему «вы».
— Отчего вы оставили службу?
— Воля начальства — не понравился. Дали понять, что надо уходить. И ушёл. А вот теперь и есть нечего.
— И что же вы думаете делать?
— Знаете, я с ужасом вижу, что мой мозг тупеет. Я как-то свыкся со своим положением или, лучше сказать, с безвыходностью и голова часто отказывается думать. Так, смотришь вот — и не видишь ничего, сидишь — и точно спишь. Неужели это будет прогрессировать? Так ведь можно дойти до состояния идиотизма.
И доходят. Я видел такого отупевшего субъекта, шесть лет пребывающего бродяжкой, а раньше проживавшего пять-шесть тысяч рублей в год, когда «служил».
№ 3. Проворовавшийся туз. За его заслуги в прошлом ему оставили свободу, не отдав под суд, Но как большинство воров-жуиров[30], он остался без гроша за душой. К счастью, он холост и поэтому бродяжничает один. Дома знакомых для него закрыты. Найти место почти невозможно. Он спускался годы четыре, пока дошел до набережной Обводного канала и, по-видимому, возврата ему нет. Будущее его мрачно. Он не способен достать рубля, хотя когда-то получил тысячи, знает языки, образован всесторонне, начитан, бывал за границей. Во мне он возбуждал сожаление именно своей беспомощностью. Как умирающего льва, его лягает теперь всякий, кого он не взял бы раньше в лакеи. Своим видом он походит на живые мощи, которые успокоить может только могила.
№ 4. Простой малый. Из 12-ти месяцев в году он 7–8 лежит в больнице, 2–3 ищет место, а 1–2 месяца служит дворником или швейцаром. Он перенес все болезни, какие существуют в Петербурге: натуральную оспу, тиф, воспаление лёгких и т. д. Организм замечательно чуткий ко всякому заболеванию и замечательно выносливый. Не успеет найти место, послужить, заработать 10–15 рублей, его отправляют в больницу. Вышел с больницы — поиски места. Ему не более 25 лет, он холост, крестьянин Олонецкой губернии.
— Тебе климат здешний не ко двору, ты на родину уехал бы!
— А что же я так делать там буду? У меня там ни кола ни двора.
— Так ведь помрёшь здесь…
— Воля Божья.
И он, завернувшись в свои лохмотья, покорный робко побрел на ночлег в Таиров[31] переулок к земляку.
11
В числе бродяжек, которых я встречал во время своего странствования, попадалось немало женщин и детей. Если «щемит» душу вид несчастных бродяжек-мужчин, то положительно слезу прошибёт положение таких женщин и ребятишек — созданий слабых, лишённых сил, средств и способностей помочь себе! Если мужчина оказывается в положении безысходном, беспомощном, то что сказать про ребёнка 10–11 лет, живущего при бродяжки дяде, тётке или куме? Хорошо, если ребёнок только страдает, а то его страдания эксплуатируются порочными взрослыми.
Вот на какой репетиции я присутствовал в трущобах постоялого двора Лиговки. Пьяная с утра женщина лет 50-ти с опухшей физиономией и плохо прикрытой лохмотьями наготой, трепала девочку лет 8-ми. Она била её по лицу, рвала волосы, заставляя ребёнка плакать. Девочка заливалась слезами.
— Вот так, вот так, ну, хорошо…
— Тётенька, милая, мне больно, довольно…
— Несколько затрещин по лицу были ответом.
— Говори… (ругань) …за мной: «барин добрый я потеряла…»
Девочка, захлебываясь слезами, повторяла.
— Что ты потеряла?
— Ничего, тётенька…
Несколько новых затрещин.
— Говори: рупь потеряла, барин добрый; мама умирает, послала за лекарством, а я потеряла.
Девочка, сбиваясь и путаясь, повторяла несколько раз тираду и за каждую ошибку женщина трепал её за волосы или била по лицу. Я пробовал было вмешаться и прекратить эту сцену, но по моему адресу посыпались отборная словесность. Но что же это за репетиция? Из расспросов окружающих я узнал, что женщина это нашла где-то девочку и приучает её теперь к нищенству. В былые времена, чтобы вызвать сострадание прохожих, детей прямо калечили, но способ этот устарел и не практикуется, тем более что за такие художества могут, если откроется, сослать в каторгу. Прогресс, конечно, коснулся и нищенства. Теперь из нищих детей вырабатывают комедиантов, которые должны разыгрывать на панели драмы с водевильной подкладкой. Эта девочка, кончив обучение, которое я видел, будет поставлена на бойкой улице и должна рыдать, ползая по панели. Прохожие обратят на неё внимание, будут спрашивать, что с ней, она ответит заученную фразу об умирающей матери, лекарстве и потерянном рубле. Женщина-учительница спрячется по соседству для наблюдений за девочкой, и если у последней иссохнут слёзы или она плохо будет стараться, то несколько хороших затрещин придадут ребёнку требуемого куража и «жизни». Если добрый барин сжалится и даст монету, женщина сейчас же отберет «выручку» и скроется на время в соседнем кабаке. Подобные комедии имеют много разновидностей: детей учат прикидываться больными, выпрашивать на билет конки или железной дороги, рассказывать басни об умирающих близких и т. п. Некоторые ученики делают такие успехи, что быстро превращаются в карманных воров, а при случае и грабителей. За последнее время развелось много таких учителей и учительниц, и зло пустило уже корни.
