А чтобы сразу отбросить возможное недоумение, несогласие с такого рода весьма ответственными заявлениями, приведем точку зрения профессора А. Вейна, который, выступая в 1985 году на международном симпозиуме, отметил: на повестке дня создание новой отрасли медицины – медицины сна. Пока все рекомендации по лечению болезней, сказал он, основаны на наблюдениях за бодрствующим человеком. А между тем немало серьезных осложнений приходится на сон, его «быструю» фазу… Отсюда настоятельная необходимость изучать состояние человека в эти моменты, учиться им управлять.
Между прочим, такая медицина уже существовала, например, в Древней Месопотамии. Управляя сном, именно его «дремотной, быстрой фазой», ассирийские врачи пытались лечить многие болезни, особенно функциональные расстройства, в том числе импотенцию. Они также фиксировали связи сновидений с различными состояниями бодрствования, пытаясь нащупать и здесь «будущную», «предсказательную» зависимость.
Словом, реально существующее взаимопроникновение в человеке двух состояний – бодрствования и сна, двух естественных равноправных, меняющихся фаз самого способа его существования – один из важных научных выводов современности.
И этот вывод имеет действительно и научную историю, и научные корни. Уже Аристотель полагал, что на содержание сновидений влияет состояние организма и поэтому по сновидениям можно предугадать начинающиеся болезни.
В своей фундаментальной работе «Теория сновидения» (Л., 1983) В. М. Касатейн приводит вполне современное наблюдение одного исследователя XIX века о некоторой зависимости между сновидениями и внешними раздражителями. Этот исследователь писал: «Каждый случайно воспринимаемый шум вызывает соответствующее сновидение. Раскаты грома переносят нас на поле сражения; крик петуха превращается в отчаянный вопль человека; скрип двери вызывает сновидение о разбойничьем нападении. Когда ночью с нас спадет одеяло, нам снится, что мы ходим голые или же что мы упали в воду. Когда же мы лежим в постели в неудобном положении или когда ноги свешиваются через край, нам кажется, что мы стоим на краю пропасти или же что мы падаем с огромной высоты. Когда голова попадает под подушку, над нами висит громадная скала, готовая похоронить нас под своей тяжестью. Накопление семени вызывает сладострастные сновидения, локальные боли – представление о претерпеваемых побоях или тяжелом поражении и увечье».
И все же в случае со сновидениями дело не только в том, что бодрствование и сон – это две равноправные фазы человеческого существования. Дело еще и в той роли, которую генетически, по своему биологическому возникновению играли сновидения.
Возбуждение коры головного мозга – непременное условие сновидений – порождает в одной из фаз сна целые картины, увлекательные приключения, во второй – отдельные фрагменты, мысли, чаще всего касающиеся событий предыдущего дня. Полагают, что это возбуждение обусловлено внутренними механизмами, возникшими в далеком филогенетическом (филогенез – историческое развитие организмов. – Н. И.) прошлом человека, когда преобладал неполный, частичный сон и сновидения играли роль сигналов, импульсов об опасности, возникшей во время сна. Касаткин отмечает: «Биологическое значение сновидений для человека в далеком филогенетическом прошлом, вероятнее всего, заключалось в защитной функции – сигнала и физической мобилизации организма в условиях опасности во время сна… Первобытный человек, находясь в постоянной опасности от возможности нападения зверей, стихийных бедствий (наводнений, пожаров, ураганов), не мог надолго и глубоко заснуть и, вероятно, имел прерывистый сон с постоянным сторожевым «пунктом». Таким сторожевым пунктом стал зрительный отдел головного мозга, этот самый чуткий зрительный анализатор. Он является самым древним, по нему поступает максимальное количество информации о внешнем мире, и он связан со всеми другими анализаторами головного мозга. Внешние раздражители – звуки, ветры, запах вызывали кошмарные сновидения со зрительными сценами, в которых фигурировали звери, ураганы и т.п., и побуждали человека проснуться, чтобы принять меры самозащиты».
