Когда он наконец оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, Дженифер откинула голову, безмолвно разрешая ему эти ласки, и прильнула к нему.
Куин склонился, прижавшись губами к нежному холмику. Дженифер трепетала, что лишь усиливало его страсть. Не выпуская из рук одну грудь, он ласкал и ласкал теперь другую. Еще чуть-чуть, и он, кажется, умрет от блаженства.
Остановившись, чтобы перевести дух, он услышал частое дыхание Дженифер. Что же они делают! Безумие, какое-то наваждение. Он пробудил в женщине чувственность. Она уже не может пассивно пребывать в его объятиях. Куин и сам был на пределе, ведь их разделяли лишь тонкая ткань ночной рубашки и простыня.
— Дженифер, Дженифер, любовь моя, — прошептал он.
Она не открыла глаза. Вместо этого она склонила голову так, что ее губы коснулись плеча Куина, и стала покрывать поцелуями его плечо и шею. Каждый поцелуй, каждое прикосновение еще жарче разжигали его страсть.
— Нам следует остановиться.
Она продолжала ласкать его. Она гладила грудь Куина. Пальчиками отыскала соски. Наклонила голову и нежно провела по ним языком.
Тело Куина дергалось, словно под высоким напряжением, но Дженифер не унималась. Куин застонал. Запрокинув ее голову, он страстно, почти яростно впился в ее губы. Дженифер отвечала ему с той же пылкостью, обвив руками его шею, словно решив, что уже никогда не отпустит его.
Сердце Куина молотом стучало в груди, оглушая их обоих, и даже кровать под ними, казалось, вздрагивала.
— Любовь моя, прости меня! — наконец пробормотал он и положил Дженифер на кровать.
Нетерпеливо, одним рывком Куин стащил с нее ночную рубашку и бросил ее туда же, где валялся халат. Простыня слетела с него, как только он встал. Куин отшвырнул ее в сторону, потом лег рядом с Дженифер, положив руку под голову.
— Простить за что? — ухитрилась она прошептать распухшими от поцелуев губами.
— За то, что я намереваюсь сделать. Хочу любить вас. Больше мне ничего не остается.
— Да, — согласилась она, обнимая его еще крепче.
Разительный контраст между его загорелой рукой и белоснежной кожей Дженифер завораживал Куина. Он положил руку на ее атласный мягкий живот чуть пониже пупка и ощутил трепет под ладонью.
Она обнимала его за шею и целовала в губы. Куин блаженствовал.
— Не хочу причинять боль вашей руке, — прошептала она.
— А я не хочу причинять боль вам, — ответил он, целуя ее в ушко.
— А вы не причиняете.
Она слегка укусила его за щеку.
— Я не могу больше оберегать вас.
Куин языком коснулся ее уха. Дженифер затрепетала.
— Это не имеет значения, — ответила она, пытаясь поцеловать его.
— Для меня имеет, — сказал он, слегка отстраняясь.
— Не волнуйтесь, все в порядке. Я в безопасности.
Она смотрела на него ясным, спокойным взглядом.
Он тряхнул головой.
— Любимая, если бы вы только знали! Со мной вы никогда не были в безопасности.
Куин нагнулся и прикоснулся губами к ее груди.
Она замерла, затем прерывисто вздохнула.
— Вы понимаете, что я имею в виду? Вы даже представить не можете, как я хочу вас.
Он стал целовать другую грудь.
— Я тоже очень хочу тебя. До боли, — прошептала она.
— И где же у тебя болит, любовь моя? — спросил он. Рука его скользнула ниже. — Здесь?
Она молча кивнула. А Куин уже снова целовал, страстно впиваясь в ее губы, словно стараясь показать, как сильно он хочет завладеть ею.
— Здесь? — спросил он, перебирая пальцами крутые завитки.
Она ответила легким движением бедер вверх, навстречу жаждущим пальцам Куина.
— Может быть, здесь? — прошептал он, раздвинув заветные лепестки.
— Да! — выдохнула она, покрывая лицо Куина бесчисленными поцелуями.
Куину стоило большого труда сохранить самообладание. Никогда в жизни не желал он женщину так, как сейчас. О Боже праведный! Никогда! На этот раз он хотел доставить наслаждение женщине всеми доступными ему способами, доказать ей, что она значит для него. Ему хотелось боготворить ее, отдать ей всего себя, испив вместе с ней счастье и блаженство.
Он слегка коснулся пальцем чувствительного местечка. Прикосновение его было настолько нежным, что он сам едва ощутил его манящую бархатистость. Дженифер снова качнула бедрами. Он проник пальцем глубже. Теплое влажное лоно манило его, звало. Языком же он вторил сладким движениям, целуя Дженифер.
