— Мне нужен покой. И свобода. Этот простор, небо.
— Не хочешь ли ты сказать, что теперь ты никому не доверяешь? Не считаешь себя нормальным человеком?
— Ты переходишь всякие границы, Джина!
Она подалась вперед.
— Я рискну.
— Брось, Джина! Это не твое дело, — резко приказал Грегор.
— Не могу. Ты стоишь моих усилий, и тебе нужен друг.
Грегор бросил на нее уничтожающий взгляд.
— Ты — последний человек, которому я доверял. Самый последний. И вспомни, что ты сделала.
— Дай мне возможность переубедить тебя. Давай съездим в Сан-Франциско.
— Что я там забыл? Послушай, я не хочу быть заложником вчерашнего дня. Теперь все иначе. Другая жизнь, Джина.
«Ты забыл меня», — подумала она, но вслух сказала:
— Обдумай мое предложение. Помнишь, какая отличная кухня в китайском ресторанчике на площади Жирардель? Или можно что-нибудь взять с собой и покататься на яхте. Посмотреть спектакль, навестить старых друзей.
— К чему все это?
— Ты сам удивишься, насколько тебе это понравится.
— Не планируй за меня, Джина. У меня особое отношение к такого рода вещам.
Я не буду ничего планировать, конечно, если ты не попросишь об этом. — Джина провела рукой по его плечу. — Клянусь, я, не буду делать того, что тебе не понравится или ты не захочешь, Грегор.
Он сбросил с плеча ее руку, обхватил руками колени.
— Я отвык от толпы. Не хочу быть ее частью. Наслаждаться жизнью можно в тишине.
Джина видела, чего ему стоит это признание.
— Рано утром в бухте почти никого нет.
— Ты все-таки сохранила яхту.
— Я не хотела ее продавать. Ты ведь любил ее. Тимоти Гарт поместил яхту в сухой док. Она ждет тебя.
«Как и я», — добавила она в мыслях.
Джина откинула одеяло, слезла с кушетки и уселась напротив мужа, чтобы видеть его лицо. Будь терпелива и нежна, внушала она себе, поднимая руку и касаясь его плеча. Ведь с ним обращались, как с животным, и он также научился реагировать, защищая себя. Хотя Джина и почувствовала, как Грегор напрягся от ее прикосновения, она сделала вид, что ничего не замечает, и стала перебирать его длинные волосы. Она понимала, чем рискует, трогая его, но ей очень хотелось пробиться сквозь стену подозрения и злости, которую он соорудил вокруг себя.
— Никогда не думала, что увижу тебя длинноволосым. Мне нравится. В этом есть что-то удивительно варварское.
Грегор был неподвижен, как статуя. Джина вплетала пальцы в жесткие пряди, получая от этого удовольствие. Он схватил ее за запястье и высвободил из волос пальцы.
— Ты играешь с огнем. Если хочешь заняться сексом, так и скажи. Возможно, я сделаю тебе одолжение, но на своих условиях.
Она почувствовала его сарказм, но подавила резкие слова, уже готовые сорваться с языка. Ей было неудобно сидеть в таком положении, но она не отодвигалась от Грегора. И он держал ее за руку. Джине хотелось воскресить его нежность. Она подалась вперед и коленями коснулась его бедра.
— Что тебе нужно?
— Ничего. Я определенно не ищу секса, Грегор.
Он разжал пальцы и освободил ее руку.
— Все, Джина. К черту! Ложись спать!
— Когда-нибудь ты убедишься, что я искренна. Буду терпеливой, насколько смогу.
— К черту твои одолжения!
Они сидели, глядя друг на друга, как бы испытывая силу воли, пока Грегор не нахмурился и не отвел взгляд. По выражению его лица Джина догадалась, что его мысли блуждают в прошлом. В их прошлом. Она не нарушала молчания, надеясь, что он немного расслабится, чтобы продолжить разговор, несмотря на поздний час, понимая, что не только его вопросы, но и ответы помогут ей преодолеть его враждебность мужа.
— Ты платила налоги, да? — наконец спросил Грегор.
— Да.
— Ты заявишь права на землю и дом?
Джина сдержалась. Ну почему такое недоверие? Намеки, что она руководствовалась исключительно своими интересами. Сарказм.
— Я не хотела, чтобы ты лишился всего. Твой дед перед смертью рассказал мне, что семья владела этой землей с тысяча восемьсот восьмидесятого года. Я решила, ты не захочешь, чтобы тебя лишили собственности за неуплату налогов.
— Ты была с ним до конца.
Она поняла, что это не вопрос, а утверждение того, что он хорошо знал. Это удивило ее, но ей нечего было скрывать.
