Теперь он казался таким безразличным, что хотелось плакать. Едва сдерживая слезы, она наблюдала, как он положил в машину ее сумочку и веревку, но отвела глаза, когда Грегор взглянул на нее, садясь рядом.
Джина откинулась на сиденье и закрыла глаза. Холод пронизывал, ей казалось, что она никогда не согреется. Почувствовав прикосновение Грегора, Джина улыбнулась, не открывая глаз. Пусть он примет слезы за капли дождя. Он отнял руку.
— Как ты?
— Наверное, хорошо. Страшный холод единственное, что я чувствую, — призналась она.
— Ясно. Ты жива и это главное, — он включил зажигание и развернул джип по направлению к дому.
— Я все еще не могу поверить, что ты нашел меня.
— Считай, нам повезло.
— Но как ты узнал, что я попала в беду? Как ты вообще мог знать, где искать меня?
Он бросил на нее взгляд, который она не поняла.
— Какое это имеет значение?
Джина вглядывалась в его черты, стараясь увидеть прежнего Грегора, чуткого и нежного мужчину, которого так хорошо знала. Не может быть, чтобы тот Грегор исчез навсегда.
— Не знаю… Наверное, никакого, — согласилась она.
В полном молчании Грегор вел машину, два желтых световых столба бежали впереди, освещая дорогу. Джина смотрела перед собой, пока машина ныряла по ухабам. Ее дрожь заметно усилилась. Так хотелось, чтобы Грегор остановил джип и согрел ее своим теплом.
Наконец они прибыли. Джина хотела сама выйти из машины, но едва ступила на землю, как ноги подкосились. Грегор снова поднял ее на руки, как дорогое существо, и она не сопротивлялась. Странно, почему-то Джина удивилась, оказавшись в ванной. Грегор открыл душ. Грегор раздел ее, а она думала только о том, с каким безразличием он это сделал. Теплая вода действовала, как исцеляющий бальзам.
— Стой смирно! — так резко бросил Грегор, что Джину снова пробрала дрожь. — Я сейчас вернусь. — Он задернул занавеску.
Обессилевшая женщина сползла по выложенной кафелем стене, обхватила руками колени и опустила на них голову. Сладкая дрема окутала ее. Вдруг Джина почувствовала, как чьи-то сильные руки пытаются приподнять ее. Она стала отбиваться.
— Прекрати вести себя, как ребенок!
— Я устала, оставь меня в покое, черт возьми! — Джина заметила, что он оценивает ее состояние, скользя по ней испытующим и каким-то безучастным взглядом. Это безразличие возмутило ее, и, вспомни о своей наготе, она скрестила на груди руки. — Я сама о себе позабочусь, Грегор. Ты мне не нужен. Он засмеялся.
— Ты все так же капризна, Джина.
— Отстань!
— Ладно.
— Что это значит?
— Думаю, ты выживешь, надо только позаботиться, чтобы у тебя не случилось воспаления легких.
Грегор снял сапоги.
Джина задвинула занавеску и прислонилась к стене.
— Я не нуждаюсь в твоем обществе и в твоей помощи.
— У тебя нет выбора.
В джинсах и рубашке Грегор встал под душ.
— Иди сюда. Тебя нужно хорошенько помыть и согреть в одно и то же время. Это непросто.
— Убирайся, — приказала она, но он только улыбнулся.
— Сколько же ты наглоталась грязной воды? — спросил он.
— Нисколько. А теперь, будь добр, убирайся отсюда.
— Можно подумать, я не видел тебя такой!
— Какой?
— Голой.
— Хм…
Или тебе будет лучше, если я тоже разденусь? — Грегор стал расстегивать джинсы. — Держу пари, тебе не терпится узнать, возбудишь ли ты меня? — вслух размышлял он. — Думаю, любая голая женщина возбудит меня, особенно после той жизни, которую я вел. Довольно с тебя?
— Ты жесток.
— Для твоего же блага, — выразительно произнес он.
Джина повернулась к нему спиной и прислонилась к стене.
— Оставь меня! — умоляюще произнесла она дрожащим голосом.
— Не могу, детка…
