Гаревич вытащил бумажник, слюнявя холенные пальцы, отсчитал две тысячи долларов.
— Остальные четыре куска получишь после моего базара с мужиком… И вот что посоветую на прощанье: не вздумай следить за мной либо, Боже избавь, подсылать шестерок — тебе станет дороже!
Если бы Кавказец обладал способностью краснеть, его лицо сейчас напомнило бы цвет красного знамени. Ибо в голове блуждали отгаданное проницательным стариком намерение поглядеть, что осталось в стариковском бумажнике. Если же старый пройдоха вздумает выступать — охранники тихо спровадят его в ближайший морг. В виде неопознанного трупа с расквашенной до неузнаваемости физиономией.
— Обижаете, господин…
Штырь рано утром возвращался из заведения госпожи Ведьминой в самом благожелательном настроении. Даже не отпустил обычного пинка чумазому попрошайке, демонстрирующему картонку с коряво написанными словами: «Мама умерла, подайте на хлеб».
Посещал Штырь заведение «для состоятельных мужчин с сауной и бассейном» один раз в полмесяца. Опытные телки освобождали клиента от накопившейся энергии, излишних сомнений, заодно, от накопленных денег.
Приятно и удобно. Что же касается облегченного бумажника, то его содержимое пополняется с такой скоростью, что близко время, когда Штырь получит возможность общаться с проститутками не два раза в месяц, а через день.
Пудель не жадничал, отваливал за чепуховые услуги солидные бабки.
Спуститься в метро не получилось — дорогу перекрыли трое парней. Сзади подошли ещё двое.
— Не торопись, фрайер, базар имеется.
Штырь огляделся. Блокировали его профессионально, не уйти.
Конкуренты? Не похоже, с некоторых пор бизнесом он не занимается, если не считать выполнение поручений босса. Но они, эти поручения, никому на мозоль не давят.
Сыскари? Нет, у ментов — другие ухватки: браслеты на лапы, палкой по почкам. К тому же, Штырь уверен — нигде он не засветился.
— Коли есть такое желание, отойдем, побазарим, — миролюбиво предложил пуделевский агент. — Только недолго — тороплюсь…
— Недолго не получится — садись в тачку. Базар состоится на одной хате. Не штормуй, падло, все одно поедешь.
Пришлось подчиниться. Повадки коллег Штырь знал, сам не раз принимал участие в подобных операциях. Забузотеришь — пустят под молотки, а то и заработаешь пику под ребро.
Обошлось без битья. Похищенного усадили в машину.Как водится, заклеили глаза и рот. Тачка — так себе, родной «жигуль», но сейчас он думал не о престижных машинах и не о ведьминых шлюхах. Терялся в догадках — кому понадобилось похищать скромного служащего затрапезной фирмы?
Ехали минут сорок, все время — повороты и развороты.
Освободили его от дурно пахнущей ленты в какой-то скромно обставленной комнатенке, зато накрепко притянули руки и ноги к стулу с подлокотниками. Штырь просидел в неудобном положении минут десять. Не переставая мучительно думать над причинами странного похищения. Никак не мог отыскать наиболее убедительную. По его мнению, вообще не было никаких причин.
Когда в полутемной комнате с наглухо задраенными окнами и едва тлеющим ночником появилось двое мужчин, Штырь поглядел на них с некоторым облегчением. Главное — от него что-то явно требуется, в противном случае давно бы лежал в подмосковном лесу или на дне реки. А если есть в нем потребность — готов расколоться, вывернуться наизнанку, открыть все, что известно и неизвестно. Ибо любая тайна и любая ложь — мизерная цена за жизнь.
Оба мужика — в масках. Один — пожилой, можно даже сказать: старик. Другой помоложе.
Штырь встретил «гостей» угодливой улыбкой, которая так не соответствует угреватому лицу с нависшим над глазными впадинами лбом, толстыми, негритянскими губами, мясистым, свороченным на бок носом, что кажется приклеенной неким неумелым гримером.
Тот, кто помоложе, умелся на стул в углу комнаты, демонстративно отвернулся. Старик подошел к Штырю, наклонился к его лицу.
— Ответишь на мои вопросы — останешься жив. Промолчишь или обманешь — вынесут вперед ногами… Понял?
— Я…что… что знаю — скажу, — забормотал насмерть перепуганный бандит, ощутив в брюках неожиданную мокроту. — Спрашивай…
