Если он и вправду считает себя не тем, кто ей нужен, то это ей надлежит убеждать его в обратном. С другой стороны, если влюбленный в нее мужчина не ищет с ней встреч, значит, он прекрасно может без нее обойтись. Тогда зачем он ей нужен?
Так по истечении двух недель после разрыва представляли они себе ситуацию и не желая прояснять чужие намерения, заняли, подобно неприятелям, позиции и затаились. К этому времени воздух вокруг них сгустился до такой степени беременности, что казалось, вот-вот родит трель телефонного звонка. Во всяком случае, в его снах он уже звучал.
Еще через неделю он решился на красивый и отчаянный жест: придя в обеденное время к подъезду офиса, стал ждать ее, чтобы объясниться глаза в глаза. Он не знал, здесь ли она – то есть, целиком положился на судьбу, придыхательное отношение к которой в такие моменты обостряется с особой силой. Но судьба, как известно, не любит игру в поддавки, и вместо невесты из подъезда появился прилично одетый человек с портфелем, в котором он сразу узнал ее шефа. Тот в свою очередь, скользнув по нему равнодушным взглядом и уже сделав пару шагов в сторону Кузнецовской, где, как и Наташа прятал свое авто, вдруг замер и обернулся. Несколько секунд оба оставались неподвижными, а затем шеф двинулся к нему, на ходу раздвигая улыбку. Последовали взаимные приветствия, давшие Феноменко повод заботливо заметить, что его собеседник заметно похудел, на что жених откликнулся в том смысле, что это как раз то, к чему он стремится.
– Что вы тут делаете? – дал, наконец, волю любопытству Феноменко.
– Да вот решил встретить Наташу! – беспечно отвечал жених.
– А у нас ее нет! – с легким удивлением посмотрел на него Феноменко. – Вы с ней что, не договаривались?
– Нет, – смутился жених, – решил сделать сюрприз!
Будучи прекрасно осведомлен своей лазутчицей Юлькой о затянувшейся ссоре, Феноменко гениальным чутьем своим мгновенно оценил ситуацию, взял жениха под локоть и сказал:
– Не желаете прогуляться?
И, не дожидаясь ответа, увлек податливого жениха с его поста.
– Раз уж я вас встретил, то давайте поговорим как мужчина с мужчиной… – заговорил он.
– О чем? – осторожно удивился жених.
– О Наташе…
– Интересно… – пробормотал жених.
– Возможно, вы не знаете, но я познакомился с Наташей в трудное для нее время и поддержал ее. Неудобно говорить, но я очень много для нее сделал…
Жених молчал. Феноменко продолжил:
– Не знаю, рассказывала она вам или нет, но до того, как встретить вас, она три года была со мной…
«Вот оно что! Да как же я раньше не догадался!» – озарила его тошная догадка и недостающим штрихом завершила картину ее прошлой жизни.
– Нам было хорошо вместе, и теперь, все взвесив, мы решили возобновить отношения. В ближайшее время я развожусь, и мы сразу же поженимся…
Про женитьбу Феноменко сказал убедительно и со вкусом.
– Я понимаю, вам неприятно это слышать… – сочувственно произнес он, останавливаясь и заглядывая молчаливому жениху в лицо.
– Ну, почему же! Я всегда желал Наташе только добра! – очнулся жених, вскинув на него потемневший взгляд. Затем, сглотнув ком и криво улыбнувшись, продолжил: – Я вас, конечно, поздравляю, только имейте в виду, что вы тоже не тот, кто ей нужен…
И круто развернувшись, скорым шагом покинул ее нового старого любовника, даже не задав себе вопрос: почему она бросила шефа, если им вместе было так хорошо?
Придя домой, он расчетливо и быстро напился. Проспав четыре часа, он, покачиваясь, вышел на кухню и полез за бутылкой. Вера Васильевна, за три недели так и не добившаяся от него вразумительного объяснения, поняла лишь одно: если одну беду помножить на другую, то получится беда в квадрате.
– Ты можешь объяснить, что происходит? – взмолилась она, торопясь, пока сын был еще способен вязать слова.
– Все в порядке, мать, – неожиданно трезво и угрюмо ответил он, – теперь все в порядке. Теперь заживем…
А через два дня из Кузнецка пришло сообщение, что умерла бабушка, мать его отца.
…С поспешной бесшумностью из Питера в Москву, а там с Казанского в измотанном, издерганном вагоне, в компании с мрачным недоумением, не отрываясь от окна, с густым стократным стаккато через города и веси, для того только, кажется, и созданные, чтобы запущенным видом бодрить пассажирскую неприкаянность – в места, где был когда-то молод и счастлив.
