– Ах, Наташенька! – горячо, с облегчением заговорил он. – Ты же видишь, я не всегда могу быть рядом с тобой, так что будь осторожна, прошу тебя! Ты даже не представляешь, на что способны эти люди – какие там люди – звери, которых с каждым днем становится здесь все больше! Как ты думаешь, кто уймет, обуздает, приструнит этих ублюдков? Никто! Ты считаешь, это у меня вроде каприза – уехать из страны. А мне за тебя страшно! Я не хочу, чтобы ты и наши дети жили здесь! Не хо-чу! К сожалению, ты ничего не замечаешь, кроме своих имущественных споров, а ведь на нас давно уже весь мир показывает пальцем: компьютеризованный феодализм! В России хорошо только тем, кто лишен культуры, тем, кому невдомек, что кроме секса есть знания, практика, духовный опыт!
– Димочка, Димочка, успокойся, пожалуйста, успокойся! – погладила она его по голове. – Спасибо, конечно, что волнуешься за меня…
– И за наших детей!
– …И за наших детей, – согласилась она.
«А ведь он сегодня произвел на меня впечатление! – думала она, лежа в тот вечер у него в объятиях. – Как мало еще, оказывается, я о нем знаю! Господи, побольше бы таких открытий!»
…Поверив обещанному на праздники теплу, они впервые отправились обживать его загородные владения. Ее не покидало девчоночье любопытство. Сидя рядом с ним в машине она говорила:
– Ты ведь знаешь – у меня был дом под Зеленогорском, но я его продала пять лет назад. Интересно, похож ли твой дом на тот…
Ей и вправду было интересно: каким замысловатым зигзагом возвращается она в те места, которые, как она считала, покинула навсегда!
– А у тебя есть второй этаж? А балкон на юг? А оттуда виден залив? А сосны на участке есть? А сколько? – волновалась она.
Приехав, он открыл ворота и запустил ее на участок. Приглядевшись, она отметила непритязательную солидность строения. Больше похожий на крепость, дом был родом из ранней эпохи освоения оставшихся без присмотра пространств, когда строили быстро и без всякой заботы об изяществе. Уловив скептическую тень на ее лице, он сказал:
– Знаешь, я купил его не для того, чтобы здесь жить, а чтобы вложиться в недвижимость. И даже в таком виде цена на него только растет, и растет хорошо. Но если захочешь, мы все здесь переделаем или купим дом в другом месте. В Испании, например…
– Хорошо, Димочка, хорошо! Пойдем, посмотрим, что внутри…
Внутри все оказалось очень даже неплохо. Ей понравились гостиная и кухня. Жил в них неприхотливый стильный уют охотничьего домика, добродушный и гостеприимный.
– Это и есть моя берлога, – ткнул он в сторону камина. – Здесь я и спасался от тоски…
– Что ж, теперь я понимаю, почему ты позвонил только на пятый день! – улыбнулась она. – Мне бы здесь тоже понравилось спасаться!
В ответ он привлек ее к себе и поцеловал.
– Ну, хорошо, показывай дальше! – освободилась она.
А дальше была спальная комната. Он толкнул дверь, она вошла и ахнула: спальная была обставлена и выглядела так же, как у нее! Та же широкая, густого серого цвета кровать, перламутровое трюмо с маленьким стульчиком на гнутых ножках, два приземистых витиеватой работы кресла, украшенных вертикальным чередованием зеленых и золотых полос, стройный комод высотой ей по пояс, два ночных столика, недовольные тем, что их тусклые полированные лица скрыты журналами, и часы на одном из них. Правдоподобие добавляли занавески, которые день окрасил уверенной голубой акварелью и то же бежевое с бахромой покрывало на кровати.
– Димочка, когда же ты успел? – не скрывая растерянности, только и смогла спросить она.
– Я подумал, что тебе это понравится… – скромно ответил он.
– Мне нравится! Мне ужасно нравится! – опомнившись, бросилась она ему на шею. – Ах ты, господи! А я уже было собралась менять в спальной мебель!
– Ну вот, значит я поторопился… – огорчился он.
– Нет, нет, ты все сделал правильно! Это же теперь НАША спальная!
«Да что тут такого? – вмешался вдруг в ее восторг вредный голос. – Деньги есть, время есть! Подумаешь, сюрприз!»
«Прочь! Прочь!» – затопала она ногами.
– Димочка, ты не перестаешь меня удивлять! – не сдержалась она.
– Это хорошо или плохо?
