Испустив сбивчивые восклицания в адрес чужой принаряженной внешности, они подхватывали горячую тему дня.
– Мне кажется, очень достойный мужчина! – на правах дважды знакомой анонсировала Светка тему жениха.
– Ой, что вы, девочки, ну, просто классный! – поддержала ее Мария.
– Заметный дядечка! – одобрительно высказалась Ира.
– Согласна. Держится интеллигентно… – задумчиво заметила Дина.
– Это вы про кого? – спохватилась Юлька, жена Яши – редкая гостья в этом доме.
– Про Наташиного жениха, – откликнулась Светка.
– А! Ну, да! Конечно! Мне понравился! – поспешила присоединиться Юлька.
– Ну, давай, рассказывай! Как он, не стар для тебя? – обратилась к Наташе Светка, нажимая на «стар».
– А что рассказывать? Думаю, все то же, что и у вас, – уклонилась она от подробностей.
– А с этим делом как? – бесстыдничала Светка.
– У тебя, подруга, одно на уме! – покраснела Наташа.
– Так это же в нашем женском деле самое главное! – хохотнула Светка, обводя глазами подруг. Те понимающе улыбались.
– Успокойтесь! Все у него нормально! – не выдержала Наташа и добавила: – Между прочим, я от ЭТОГО даже похудела…
– Ну вот! А говоришь, все как у нас! А мы, между прочим, от ЭТОГО давно уже не худеем! – удовлетворенно заметила Светка.
Ах, если бы они ведали ее подноготную, если бы знали, как скучно ей переживать свой триумф в тишине, как утомительно гордиться собой в одиночестве!
– Вообще я вам так скажу: у него практически нет недостатков. Кроме одного…
– Какого? – не выдержала Ирка.
– Он слегка картавит. Чуть-чуть.
– Француз, что ли? – весело опередила всех Светка.
– Нет, скорее, англичанин…
– Странно. А я прошлый раз ничего не заметила, – подумав, сообщила Светка.
– Это потому, что он умеет обходиться без буквы «р», представляешь! – поторопилась сообщить Наташа и вдруг почувствовала, что заехала не туда.
Скорее, следовало воспевать его достоинства – феноменальную чуткость, заискивающую заботу, болезненное обожание, королевскую щедрость, его удивительную оргастическую способность, наконец! Или с негаснущим удивлением поведать о его многозначительном открытии – о трех родинках, которым только он из всех ее мужчин и придал значение и которые с тех пор соединял пунктирами поцелуев в щекочущее коричневое созвездие…
– А по-моему, если мужчина может делать такие подарки, – ткнула Светка в кольцо на Наташиной руке, – ему разрешается быть даже глухонемым!
– А чего свадьбу так далеко отложили? – влезла Ирка.
– Это я так решила. Лично он – хоть завтра, – призналась она.
– А зачем так долго ждать? – уставилась на нее Мария.
– Так надо, – отрезала Наташа. – Надеюсь, никто не собирается рассказывать моему жениху в дальнем углу о моем темном прошлом?
Тем временем расположившиеся в гостиной мужчины по-свойски, на что они здесь уже давно имели право, распорядились напитками и принялись вспоминать, на чем остановились прошлый раз. Его сразу же приняли в игру: откровенные и громкие реплики подразумевали его своим, а очередной рассказчик поглядывал на него с той же доброжелательностью, как и на всех прочих. Он отвечал улыбкой и где нужно кивал. Был он здесь старше всех, и намного, а потому свою выходную арию намеревался исполнить басом и в нужный момент.
Пришли женщины и принялись сервировать стол. Он извинился и пошел на кухню, чтобы завершить кулинарные хлопоты, которым предавался со вчерашнего дня. Встречаясь на ходу глазами с ее подругами, он предупредительно улыбался и говорил им что-нибудь приятное. Было около десяти, когда решили садиться за стол.
Наташа переоделась и вышла – высокая, гибкая, безупречная. Совершенный образец зрелой женской красоты, творение безумно влюбленного скульптора. Узкие прямые плечики – изящный постамент для стройной шейки и прекрасной головки. Тонкая запруда ключиц для двух глубоких желобков, разделенных обмелевшей ямочкой. На нежной авансцене груди – бриллиантовый перст, нескромно указующий в узкое ущелье между двумя полушариями. Облегающее платье до колен – черный пресс-секретарь тела, предпочитающий прозрачные намеки откровению наготы. И, наконец, ноги, обтянутые чулками телесного цвета и стройным сужением опровергающие все законы физики о неспособности восклицательного знака сохранять равновесие.
