Неоконченное дело - страница 29

Она же сама не в силах была даже пошевелиться. Создалось ощущение, что я приросла к лестнице, пояснила девушка. Сердце у меня чуть не разорвалось, так бешено оно колотилось в груди. Служанка даже перестала понимать, где верх и где низ, на ногах она стоит или на голове. Прикосновения перышка было бы достаточно, чтобы девушка грохнулась в обморок. И пусть она несколько преувеличивала, прибегая к своим простодушным и порой странным метафорам, но главным оказалось другое. Страх заставил ее не двигаться достаточно долгое время, и служанка сумела увидеть и нечто другое. Несколько минут минуло, не меньше, заверила она нас, а потом так же отчетливо, как видела сейчас нас, заметила, что из кустов перед парадной дверью выбрался мужчина. Здесь Биф порывисто перебил ее.

— Говорил же ему! — воскликнул он. — Специально спрашивал, нашли ли какие-нибудь следы рядом с домом!

Но девушка заверила его, что этот одинокий и странный чужак двигался по полосе травы вдоль гравия подъездной дорожки. Ночь стояла тихая, и она даже могла слышать собственное дыхание, но до нее не донеслось ни звука от его шагов. Нет, незнакомца она тоже не узнала. Он ни разу не повернулся лицом в ее сторону. Все, что она четко различила, — это удалявшуюся от дома мужскую фигуру.

На том информация, которой владела служанка, и исчерпывалась, но со свойственной прислуге угодливостью она попыталась начать свой рассказ заново. Питеру Феррерсу пришлось мягко остановить ее, и девушка, широко улыбаясь, сказала:

— Надеюсь, моя история окажется для вас полезной.

— Полезной? — проворчал Биф. — Не знаю, насколько она полезна, но уж точно делает все многократно сложнее, чем прежде. Хотя я понимаю: вами двигали самые благие намерения, — великодушно добавил он. — А теперь можете идти.

Питер Феррерс предложил нам пообедать в доме, но Биф отклонил предложение и, когда мы вдвоем шли по подъездной дорожке, объяснил причину отказа.

— Я по пути сюда приметил приятный с виду паб на перекрестке со следующей улицей, — сказал он, — и ничуть не удивлюсь, если там нам удастся собрать немного дополнительной информации.

Я сразу мысленно окрестил его старым лицемером, но промолчал и подготовился к скудному ленчу из хлеба с сыром, какой подавали в подавляющем большинстве питейных заведений.

Когда же мы вошли в «Шипдипперс армс», показалось маловероятным получить хотя бы это. Притон, названный Бифом приятным с виду пабом, оказался крошечным баром, пропахшим скисшим еще на прошлой неделе пивом. Камин явно давно не топили, и даже доска для дартса пришла от старости в полную негодность: вся истыканная и полуразвалившаяся, она для подсчета набранных очков требовала не столько знания арифметики, сколько глубокого доверия к словам противника, объявлявшего, в какой именно сектор угодил его дротик. Мужчина, стоявший за стойкой, угрюмо оглядел нас и с мрачным видом приготовился принять заказ.

— Я бы отведал пинту вашего лучшего горького, — объявил Биф таким тоном, словно хозяин должен был немедленно прийти в восторг, что к нему явился столь тонкий ценитель. Казалось, Биф не замечал, насколько нам не рады, и с улыбкой снова обратился к бармену: — Отличный сегодня выдался денек, не правда ли?

Мужчина в ответ даже не удостоил его хотя бы легким кивком и продолжал стоять рядом, хотя отвернулся от нас. Пожилая леди, сидевшая в зале, окриком попросила принести себе еще бокал красного вина. Тем самым дала нам повод отметить, что грубость хозяина распространялась не только на нас одних, поскольку и ее он обслужил небрежно, не вымолвив ни единого приветливого слова.

— И еще. Не могли бы вы подать нам по хорошему куску хлеба с сыром? — спросил Биф, когда бармен вернулся за стойку.

— Мы не подаем здесь хлеб с сыром направо и налево.

На сей раз даже Биф почувствовал, что ему откровенно хамят.

— Да, прием не назовешь дружеским, — тихо шепнул он мне, но затем его лицо снова просветлело. — Пойдемте в тот уголок и присядем, — сказал он. — Мне нужно кое о чем вас спросить.

Мы переместились на жесткую скамью, стоявшую параллельно стойке, и поставили свои кружки на стол.