— Извини, что не узнала тебя ранее. Ты живешь поблизости? — ее тон был легким и дружелюбным, и она прислонилась к двери, держа руки за спиной. Из-за этого ее грудь немного торчала, и я посмотрел на нее, прежде чем опомнился. Мысль случайно задушить ее бродила на задворках моего сознания, поэтому я сделал шаг назад.
Дерьмо. Просто, бл*дь, убирайся отсюда.
— Я должен идти. — Не встречаясь с ней взглядом, я развернулся и отсчитывал свои шаги по восемь, когда убегал от нее.
Ненавидя себя, я пришел домой и вычистил свой дом сверху донизу, приняв еще один душ (в течение которого снова мастурбировал на нее, из-за чего почувствовал себя еще более отвратительно). Затем съел ужин, уставившись в телевизор, по которому показывали новости по кабельному. Они подтвердили мою уверенность в том, что мир был испорченным местом, полным алчности и жестокости, и затем я лег спать.
Уставившись на пустое пространство рядом с собой, я считал до изнеможения и уснул.
***
На следующий день было лучше, хотя я злился на себя, что повел себя как мудак со Скайлар.
Чтобы избавиться от этого, я отправился в тренажерный зал утром и провел почти всю вторую половину дня, работая на улице в своей хижине. Часть собственности, которую я унаследовал от своей матери, была маленькая, но она была далеко от главной дороги, и рядом примыкало примерно двадцать футов набережной, хоть и не было пляжа. Земля принадлежала ее семье около четырехсот лет, и когда она умерла, земля была разделена на три части: для моих братьев и меня. Они продали свои участки застройщику, но я сохранил свой и построил на нем хижину. Подрядчик закончил строительство прошлым летом, и я провел зиму, работая над интерьером, перекладывая восстановленные деревянные полы и обустраивая кухонную зону, окрашивая бетонные шкафчики, устанавливая новую мебель и укладывая плитку в ванной внизу. Во всем помещении не было и восьмисот квадратных футов, но для меня было предостаточно места.
Моей последней постройкой был душ на открытом воздухе. Установив водопровод, я начал работать над солнечным водонагревателем, чтобы душ освежал, а не морозил. Конечно, все время работы я представлял Скайлар под душем: теплая вода стекает по ее телу, по ее изгибам, оставаясь на коже. Ох, черт. Я стал твердым. Нахмурившись, я поправил джинсы и продолжил работу.
Черт, почему я паникую рядом с ней? Почему я не способен на простой разговор? Я боролся с навязчивыми мыслями большую часть своей жизни, и Кен был прав — у меня было множество механизмов для борьбы с ними. Тогда в чем, черт побери, дело?
В ее внешности? Потому что я чувствовал вину из-за того, что думал о ней? О том, как я до сих пор думаю о ней? Или вчера был просто плохой день? Как будто у меня было слишком много хороших дней, и придурок во мне решил напомнить, что я не в порядке. Я никогда не был в порядке. Неважно, сколько хороших дней было в моей жизни, мне всегда приходилось сражаться со всякой херней в своей голове.
Я задумался, что она подумала. Она заговорит со мной снова, если мы пересечемся? После того, как что-то оказывалось в моем списке, я не мог отказаться от этого — и если я не проработаю свою проблему с ней, она продолжит преследовать меня. Это был небольшой город, поэтому я буду сталкиваться с ней время от времени, и я не смогу убежать, когда это произойдет. Кен был прав и насчет этого — избегание не работает в моем случае.
Может, я и был придурком, но не был проклятым трусом. Больше нет.
При следующей нашей встрече я проявлю себя лучше.
8 глава
Скайлар
Я начала работать на Натали на следующий день, и к трем часам дням мои ноги убивали меня, поясница болела, а организм был истощен. Обе мои сестры были ранними пташками, так же как мама с папой, но проснуться раньше шести утра было средневековой пыткой для меня, этому не способствовала и погода.
— Конец? — спросила я, когда уходили последние посетители, приходившие на обед, открывая свои зонты, перед тем как выйти. — Если нет, то кажется, мне нужно уволиться.
— Конец, — Натали ухмыльнулась через плечо, когда складывала посуду с их стола на поднос. — Мы можем закрыться.
