Упомянутый период охарактеризовался уже ничем не прикрытой экспансией «продавливания», проявлявшего себя в многообразных формах. Это и назойливые призывы к антикоммунистическому «московскому процессу» (сопровождаемые рецидивами «охоты на ведьм»). Это и поддержка элитой полицейской акции разгона парламента и стрельбы по Белому Дому в октябре 1993 года (сопровождавшейся коллективными письмами, стилистически и интонационно подозрительно напоминавшими верноподданнические петиции эпохи сталинского «большого террора»). Это и беззастенчиво декларируемое ледяное равнодушие к судьбе рядового населения (в том числе рядовых собратьев-интеллиген-тов), неуютно чувствующего себя в рыночных условиях, сочетающееся с демонстративным велеречивым пиететом по отношению к «спасительному слою» «мелких собственников, добропорядочных мещан, буржуа» (цитирую в данном случае высказывание не какого-нибудь шоумена или клипмейкера, но… исследователя творчества Рильке Константина Азадовского).
Ни к чему иному, кроме пробуксовки общественного сознания, подобное положение вещей привести не могло. Вот и сейчас, когда ельцинский период «бури и натиска» сменился путинским застоем, со стороны представителей упомянутой элиты не наблюдается никаких поползновений к пересмотру позиции. Упорно отказываются они задаться рядом неудобных вопросов: не является ли нынешняя российская ситуация закономерным следствием политический линии, проводившейся ельцинской властью? не является ли ряд уязвимых в нравственном отношении действий нынешнего руководства развитием некоторых тенденций 90-х годов – начиная с зомбирования электората при помощи пиар-технологий, впервые проявившегося в президентской кампании 1996 года «Голосуй, а то проиграешь!», и заканчивая войной в Чечне, начатой не Путиным, а Ельциным в 1994 году?
Вместо этого по-прежнему идет «продавливание». К примеру, в ноябре – декабре 2004 г. для автора этих строк, живущего в Киеве, была явственно ощутима тенденциозность неумеренных славословий в адрес «оранжевой революции», исходящих от представителей либеральной российской журналистики. Многие из борзописцев «Новой газеты», златоустов «Эха Москвы» в порыве безудержной эйфории не замечали ни того, что главные «оранжевые» лидеры, претендующие на статус демократов и неформалов – плоть от плоти прежней «кучмистской» власти, за бортом которой они оказались достаточно случайно и не по своей воле; ни того, что под прикрытием красивых словес о стремлении «идти в Европу» в «оранжевой» среде процветают ксенофобские настроения – антирусские, антисемитские.
Остаётся лишь сожалеть, что интересный в целом текст Ильи Милынтейна не лишён элементов подобной тенденциозности в тех местах, где речь идёт о современной ситуации. И лакировочные мифологемы (вроде Ельцина, мучающегося, «обреченно наблюдая за тем, как медленно, но неуклонно уничтожаются его политические завоевания», – где и когда встречал Милынтейн концептуальные выступления Ельцина, которые могли бы представлять собой критический «разбор полётов» его ставленника и телохранителя?), и морализаторские клише (вроде резюмирующей сентенции: «Быть может, главная беда в том, что перестроечные вольности, как и хрущёвские, были именно дарованы властью, а не завоёваны в борьбе с ней») – всё те же родимые пятна «продавливания».
2006
О феномене киевского русского оранжизма[27]
Киевский русский оранжизм – явление причудливое. Порою кажется, что при каком-нибудь ином историческом раскладе наша среда оранжистов вполне могла бы служить проводником отнюдь не изоляционистских, но (страшно сказать!) имперских идей. Уже сам по себе пёстрый этнический состав среды складывается в типично имперскую картинку: наряду с русскими – евреи, поляки, армяне и даже украинцы. А язык родной (и притом, никем не навязанный, впитанный с молоком матери) у всех один. Русский. Да и фундамент духовной самоидентификации у них общий – русская культура. О людях малообразованных и закостенело-просоветских, пусть и русскоязычных, мы ведь сейчас не говорим. К рассматриваемой среде они отношения не имеют. Состоит же среда, напротив, из людей в большей или меньшей степени просвещённых: эмэнэсов и ИТРов, доцентов и профессоров, писателей и режиссёров, художников и музыкантов.
