Ненависть вождя и любовь разбойника - страница 5

В дверях появилась женщина, одетая подчёркнуто скромно, но полная царственной грации, с крупными глазами на очаровательном лице. Она вопросительно смотрела на гостя.

Мужчина слегка поклонился и произнёс:

— Простите, сударыня! С кем имею радость общения?

— Кристина Юрьевна Саровская, графиня. Так сказать, смотрительница. Весь фамильный капитал вложила в этот Дом… Мне жаль осиротевших детей!

— Для ваших малюток примите подарки: в этих двух корзинах шоколад и фрукты. Несчастные сироты, чьи родители погибли от рук большевиков, должны питаться хорошо!

Графиня Саровская удивилась:

— Господин, а вы из какой организации?

Мужчина на мгновенье задумался, потом решительно произнёс:

— Совнарком социальной справедливости имени Якова Кошелькова! Ауф-видерзейн, графиня, я тороплюсь на заседание у товарища Ленина!

Сани, отчаянно скрипя, понеслись к Гороховому полю.

…Через полгода Саровскую расстреляют как «буржуазный элемент, чуждый пролетарской революции».

Отпечатки пальцев идентифицировали. Они подтвердили: налётчики — Кошельков и его друг неразлучный Сергей Емельянов по кличке Барин.

Чекисты и милиция их в розыск объявили, да ищи ветра в поле!

Товарищ Дзержинский подобной беспардонностью был опечален. Собрал на Лубянке соратников по борьбе, рассказал о своём крайнем возмущении и потряс жёлтым от никотина пальцем:

— Срочно отыскать наглецов — Кошелькова и Емельянова! Даю срок — неделю! Обнаглели до того, что сиротам помогают! — Немного задумался, почесал щёку и медленно произнёс: — По сведениям, полученным от супруги ограбленного, воры унесли значительные средства.

Интересно, откуда у совслужащего золото и бриллианты в таком количестве? А? — Феликс обвёл сотрудников волчьим взглядом. — Будем выяснять! Что касается налётчиков, в связи с их повышенной опасностью разрешаю их замочи… тьфу, то есть ликвидировать на месте. Отличившихся награжу, бесполезных накажу!

Страшно подумать, ведь и к самому Железному Феликсу могли забраться! (Позже случился такой налёт, но у Феликса и супруга оказалась железной — хитростью отбилась от лихих парней.)

Теперь, славный читатель, пришла пора вернуться в трактир Ананьина. Тут банда Яшки Кошелька окончательно обмозговала «праздничный бенефис» — встретить Сочельник новыми трудовыми победами.

Яшка поманил полового:

— Человек, принеси п̀аюсной икры — фунта три.

Дождался, когда половой ушёл, продолжил разговор:

— Нынче зараз сварганим два дела. Сочельник, все гуляют, пьяные, никто нас не ожидает. А у нас день рабочий. — Рассмеялся. — На Кузнецком Мосту ювелирную фабрику Бабуликина мы возьмём в лёгкую. У ювелиров нет серьёзной охраны, думают, что никто не посмеет. Под боком — ВЧК. А мы посмеем! Сторож там — древний дед, управимся, пикнуть не успеет. Затем о нас скучает ювелирный магазин Пчёлкина, что на Арбате в доме двенадцать. Там два охранника, один наш человек, он дал наколку. Если чего, он завалит первого, а спишет всё на нас. — Оглядел собутыльников. — Кто чего, братцы, скажет?

Набожный Павлов, по кличке Козуля, вздохнул:

— Яш, а это не грех, под Рождество Христово… на дело ходить?

Яшка, с младых лет переживший много напастей, в Бога верил страстно, самозабвенно. Несколько раз в году он посещал Богоявленский храм в Елохове, причащался у своего духовника отца Александра Лебзяка, человека необыкновенно просветлённого и обладавшего фантастической силой.

Яшка осенил себя крестным знамением, вытащил из-за пазухи массивный, фунта на два серебряный крест в яркой эмали, поцеловал и смиренным тоном произнёс:

— Козуля, брат ты мой во Христе! Я тоже по этой причине сомневался, но вопросил отца Александра. Он вразумил: «Нынешняя власть от нечистого, от хвостатого и рогатого. Большевики всю Россию православную засрали, храмы осквернили. Государя и младенцев его безвинных убили. Злобою превзошли кровавого царя Ирода! Забирайте всё, что можете, греха не будет, коли Святой Православной Церкви достойное пожертвование доставите, а я за вас молиться стану!»

Павлов перекрестился, вздохнул:

— Ежели так… Тогда на храм Христа Спасителя отцу Кириллу пожертвуем лепту какую. Меня там крестили.