По правде говоря, ему даже претило расспрашивать Габриэллу о прекрасной Эмилии, но это, похоже, была единственная возможность что-то выведать. Его друзьям не было дела до нового выводка юных леди, что явились дебютировать в свете. А вздумай он обратиться с вопросами к кому-нибудь из домашних, и его интерес к незамужней девушке будет оценен по достоинству. Тут выяснится, кто она такая, и начнется кутерьма!
И все-таки любопытство заставляло спрашивать. Опираясь о балюстраду бедром, он сложил руки на груди и, приподняв бровь, поинтересовался:
— А еще что-нибудь? Ну же, Габи! Уж я вас знаю. Поскольку девушка столь прекрасна и — нельзя отрицать — пользуется шумным успехом у мужчин высшего света, ваша клика непременно ею заинтересовалась. Может быть, вы даже заключили пари — кому посчастливится завоевать прекрасную даму?
— Прекрасную? — Ее глаза грозно сверкнули.
— Дорогая, спору нет — вы бриллиант чистой воды, к тому же ограненный опытной рукой, — поспешил он ее успокоить. — Ну же, выкладывайте. Были — ставки, не так ли?
Это ее несколько смягчило, к тому же Алекс был прав, друзья Габриэллы были завзятыми игроками. Она бросила на него взгляд притворной невинности, по крайней мере насколько такая особа, как Габриэлла, могла изобразить невинность, а затем рассмеялась. Протянув руку, погладила его по щеке — столь знакомый ему жест! Потом ее пальцы проследовали вниз. Погладили галстук, прошлись по лацканам сюртука и направились дальше, пока ее ладонь не сомкнулась меж его ног. На губах заиграла кокетливая улыбка.
— Мы слишком хорошо знаем друг друга! А вот это я помню очень хорошо. Мой новый муж не может похвастать столь выдающимся достоинством, как вы, мой дорогой.
— И вы так и будете стоять, не выпуская из руки предмет обсуждения? — сухо поинтересовался он, игнорируя ее непристойные заигрывания, а потом осторожно взял ее запястье, чтобы отвести руку. — Сколько и на кого?
Слегка надув губы, она призналась:
— Ставили по пятьсот фунтов. Я поставила на лорда Уэстхопа. Ее отец очень благоволит к графу. Уэстхоп вполне мил, достаточно богат и недурен собой, хотя, сказать по правде, мозги у него куриные. Так что этой чопорной девице, можно сказать, повезет.
— Чопорной? — Ему вспомнился легкий налет меланхолии на лице девушки в тот вечер, когда она раздевалась у него на глазах. И это было очень заметно. Хотя куда больше Алекса занимало то, что постепенно открывалось его восхищенному взгляду.
Габриэлла пожала плечами:
— У нее есть несколько подруг, но она, как правило, предпочитает быть поодаль от всех. А что до Уэстхопа… По общему мнению, она, кажется, интересуется им куда меньше, чем он ею. Вы же знаете свет, мой дорогой. Они прозвали ее Венера Ускользающая из-за ее манеры танцевать с парой-тройкой воздыхателей за целый вечер да из-за ее явного стремления прятаться вместо того, чтобы болтать и кокетничать.
— Не очень оригинальное прозвище. — Хотя, если подумать, сегодня он видел дочку Хатауэя танцующей всего один раз. Все остальное время она предпочитала прятаться от блестящей толпы где-нибудь за колонной или растением в кадке. И исчезла совсем получасом раньше, хотя ее тетка в этом смешном тюрбане была у всех на виду. Довольно любопытное поведение для главной красавицы высшего света. — Слава — ничто, лишь имя пустое, — сказал он тихо.
— Что? — Габриэлла взглянула на него с недоумением.
— Это цитата, — пояснил он.
— Что?
— Цитата. Из книги. Прочел как-то раз, — ответил он с кривой усмешкой.
Его интеллектуальный изыск заслужил презрительный жест с ее стороны.
— Если хотите знать мое мнение, она странная. Она не кокетничает. Мне говорили, что она каждый день ездит кататься в парк на рассвете. Нет, чтобы делать это днем, как делают все светские люди. У меня складывается мнение, что она может оказаться ужасающе педантичной. Но по крайней мере она не лезет с нравоучениями, как истинный синий чулок.
— Опишите, что такое «синий чулок» в вашем понимании. — Он никогда не переставал удивляться мелочности суждений своих приятельниц.
— Это те, кто выставляет напоказ свои неженственные привычки.
