Он наводил справки лишь для того, чтобы придумать новый способ добыть тот проклятый ключ!
В самом деле?
— Ну, дорогой, это же несправедливо. — Ее ресницы затрепетали. Высокая, с копной густых темных волос, огромными глазами, как у лани, и капризным пухлым ртом, Габриэлла Фонтейн слыла одной из первых красавиц света даже в свои тридцать с небольшим лет. — Знаете ли вы, как наши сплетники набросились бы на столь лакомый кусочек? Сент-Джеймс решительно обезумел, если строит глазки юной девице, завиднейшей невесте из всей своры дебютанток этого сезона… Да, потрясающая новость!
— Я не строил ей глазки.
Ну, это не совсем так. Сегодня леди Эмилия выглядела просто неотразимо в голубом платье муарового шелка, которое так чудесно облегало изгибы ее тела, которыми он любовался в ту ночь. Скромный вырез, и цвет замечательно подчеркивает янтарный оттенок волос. Платье позволяло любоваться ее чудесной, женственной, роскошной грудью — полной и высокой, откровенно обрисовывало тонкую талию и мягкий подъем бедер, столь притягательных для мужского взгляда. Все, что обычно бывает у женщин, только куда совершеннее, чем у большинства из них! Пожав плечами, Алекс безразличным тоном признался:
— Она попалась мне на глаза, так что ж с того? Я здоровый мужчина, а ее решительно трудно не заметить.
Габриэлла одарила его прелестнейшей из арсенала своих улыбок и загадочно понизила голос. Темно-розовый атлас юбок закручивался вокруг его ног, когда они двигались в такт музыке.
— Если память мне не изменяет, вы исключительно здоровый мужчина, милорд. Не хотите ли доказать отличное состояние своего здоровья еще раз, чуть позже? Посмотрим, может быть, мне удастся прогнать маленькую дебютантку прочь из ваших мыслей.
— Нет, — ответил он мягко, не желая казаться грубым.
— Вы уверены? — В ее глазах ясно читалось обещание.
Их краткая связь была очень приятной, но ему не хотелось ее возобновлять теперь, когда Габриэлла снова вышла замуж.
— Ваш супруг может потребовать объяснений, — тактично указал он, начиная новый круг. — А вам известно, как я не люблю флиртовать с замужними дамами.
Это напоминание вызвало драматический вздох.
— Да, известно! Однако, милый, какие пуританские идеалы у столь первостатейного развратника, как вы! — Музыка закончилась бравурным аккордом, и они остановились. — Ах, как тут душно! Давайте выйдем на минутку, подышим свежим воздухом, и я расскажу все, что знаю. Но если честно, знаю я немного. Разве может быть интересна юная невинная девица, которую постоянно сопровождает компаньонка?
Очень интересна, подумал он про себя, вспомнив, как сегодня вечером скрестились их взгляды. Не говоря уж о том, что она не закричала на весь дом в истерическом припадке, когда незнакомый мужчина подхватил ее на руки, вторгся в ее спальню и сорвал чувственный поцелуй.
Теперь девица знает, кто он. Интересно, не сообщит ли она отцу? К собственному облегчению, он как-то понял, что вряд ли. Когда они смотрели друг другу в глаза, он читал в них вызов, идущий от самого ее существа.
На террасе не было ни души; на известняковых плитах лужи — дождь шел весь день с перерывами, зато здесь было намного прохладнее, чем в зале. Кое-где в разрывах облаков проглядывали звезды. Они были совсем одни, но Габриэлла, превосходная актриса, и здесь говорила драматическим шепотом:
— Голые факты, которые, полагаю, известны и вам. Она дочь графа Хатауэя. Ее мать умерла родами, произведя на свет мертвого мальчика, через несколько лет после рождения леди Эмилии. Ее тетя, которая слывет большой оригиналкой, протежирует ее первый выход в свет.
На самом деле он знал очень мало — например, кто ее отец, но этого было вполне достаточно. Его собственный отец темнел лицом каждый раз, когда в его присутствии упоминали семейство Паттон. Алекс не раз наблюдал, как его обычно невозмутимый родитель намеренно игнорирует графа Хатауэя на публике. Судя по реакции Хатауэя, неприязнь была взаимной. И Алекс почти не задумывался об этом — до недавней просьбы бабушки. Различия в политических взглядах было достаточно, чтобы сделать вполне разумных джентльменов врагами. Видит Бог, некоторые аристократические семьи Англии враждовали на протяжении нескольких сотен лет — обычное дело! Однако их ссора с Хатауэями, похоже, случилась не из-за политики. Тут было замешано что-то личное.
