Я досмотрела выпуск новостей до конца. О нашей поездке в горы больше не сказали ни слова. Я поймала себя на том, что невольно подмечаю Привычные Мелочи в облике Черри: как она быстро-быстро водит глазами по бегущей строке телесуфлера, как мгновенно переключается с выражения Сдержанной Печали (ограбление художественного салона) на Глубокую Скорбь (гибель ребенка на пожаре) или Проникновенное Раздумье о Проблемах Общественной Жизни (массовая драка в Маренго между участниками соревнований по мотокроссу и владельцами автотрейлеров) – словно комбинации меняет в примерочной универмага. (Сигналом к переключению, видимо, служил очередной взгляд в пустой лист бумаги на столе, вмиг стирающий предыдущее выражение, как стирается рисунок в детской игрушке «Волшебный экран».)
В понедельник я выползла из кровати в 6:30 утра, чтобы успеть к выпуску «Утренней побудки». Черри с маниакальным упорством перетягивала внимание на себя, оттесняя Норвела на задний план, будто ненужный довесок, аппендикс, лишний пакетик с солью, который в заведениях фастфуда вечно не докладывают в пакет с едой навынос. Если вообразить Норвела с пышной шевелюрой песочного цвета (вместо лысины), то можно поверить, что когда-то он был деловым и энергичным – возможно, даже напористым. Просто однажды он оказался в неподходящем месте в неподходящее время, как тот дрезденский храм в византийском стиле 13 февраля 1945 года. Черри затмила его, умело используя такие приемы, как «Визуальные эффекты в виде крупных пластмассовых серег», «Захват авансцены с помощью накрашенных глаз, подведенных сильнее, чем у трансвестита», не говоря уже об «Искусстве косвенной кастрации» (например: «Кстати, о младенцах. Норвел расскажет об открытии в округе Янси новых ясель по системе Монтессори»). В итоге от Норвела остались жалкие ошметки. Он проговаривал свою порцию новостей (о малозначащих событиях вроде выступления мэра или повседневной жизни коневодческой фермы) ломким голосом женщины, сидящей на строгой диете из ананасов и творога и дошедшей до полного истощения, так что позвонки на спине выпирают, словно гребень.
Я понимала, что Черри – опасная женщина и влюбляться в нее рискованно.
Понимала, но ничего с собой поделать не могла.
– Сегодня, на третий день поисков в национальном парке «Грейт-Смоки-Маунтинс», спасатели обнаружили живыми пятерых школьников! – сообщила Черри. – Напоминаем, что вчера была найдена мертвой учительница, Ханна Луиза Шнайдер. Корреспондент программы «Новости-тринадцать» Стэн Ституэлл ведет прямой репортаж, находясь возле окружной больницы. Стэн, какие новости?
– Черри, здесь все плакали от счастья, когда спасатели доставили в больницу пятерых школьников, пропавших в субботу. Сегодня с утра дождь прекратился и туман поредел. Специально обученные собаки взяли след возле популярной туристической стоянки «Сахарная Голова» и, преодолев более двенадцати миль, привели спасателей к детям. По сообщению полиции, школьники заблудились, пытаясь выбраться из заповедника самостоятельно. У одного мальчика сломана нога, в остальном, как уверяют медики, состояние детей стабильно. Полчаса назад они поступили в приемный покой неотложной помощи, который вы видите позади меня. Врачи обрабатывают мелкие ссадины и другие легкие травмы.
– Стэн, это замечательная новость! Что говорят полицейские о причинах смерти учительницы?
– Черри, полиция округа Слудер пока воздерживается от каких-либо комментариев по поводу погибшей. Нам сообщили только, что ведется следствие, однако никакой информации оглашено не будет, пока коронер не даст свое заключение. Это должно произойти на следующей неделе. Пока все радуются, что дети спасены. Ожидают, что их уже сегодня выпишут из больницы.
– Великолепно, Стэн! Дорогие зрители, смотрите программу «Новости-тринадцать», мы обязательно поделимся с вами любой новой информацией о трагедии в горном заповеднике.
Черри посмотрела на листок бумаги и снова в камеру.
Теперь заговорил Норвел, часто-часто моргая:
– Что это – маленькое, черненькое, без чего не следует выходить из дома? Ответ вы узнаете из нашей следующей рубрики – «Технические вопросы».
