Критикует экономист. Скоро дойдет очередь и до философов. Тех самых, которым давала хлеб насущный наука под вызывающим доныне зубную боль названием — «диалектический и исторический материализм».
ФЕДОРОВИЧ М. НЕ ТОЛЬКО ЗАНИМАТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ
В последнее время научно-фантастическая литература стала привлекать все большее внимание советской общественности. Издаваемые массовыми тиражами, книги этого жанра приобрели широкий круг читателей, и в первую очередь среди подростков и молодежи. Это обстоятельство налагает особую ответственность на наших издателей.
Я не критик и не специалист в области художественной литературы. Но я, можно сказать, и не просто читатель — я преподаватель вуза, и мне по роду своей профессии приходится вести беседы со студентами, отвечать на многие и разнообразные вопросы. В этих беседах немалое место занимают проблемы, связанные с сегодняшним днем научной фантастики.
Надо сказать, что студенты прекрасно отличают хорошие вещи от плохих. Но все же не следует молодежь вводить в ненужное искушение и рекомендовать ей произведения, написанные, может быть, с самыми лучшими намерениями, но неудачные, с нечеткими, запутанными мыслями. Желание сказать об этом и заставляет меня выступить на страницах «Литературной газеты».
Во многом мое выступление опередила опубликованная на страницах «Литературной газеты» (№ 14 от 1 февраля 1966 г.) статья Е. Брандиса и В. Дмитревского. Они правильно утверждают — и я с ними полностью согласен, — что научной фантастикой сегодня на первый план выдвигаются социально-психологические, этические и философские проблемы, и поэтому писатели-фантасты в одинаковой степени со всеми советскими писателями обязаны в полной мере обладать знанием закономерностей общественного развития, философии научного коммунизма. Немало и других правильных соображений высказали авторы в своей статье.
Но я не могу согласиться с положительной в целом оценкой повести А. и Б. Стругацких «Хищные вещи века». Кстати сказать, я не согласен с толкованием этой повести и писателем Вл. Немцовым («Для кого пишут фантасты?», «Известия» от 18 января 1966 г.), который говорит: «Вещи оказываются не столько хищными, сколько привлекательными». На мой взгляд, «вещи», показанные в повести, не обладают какой-либо привлекательностью. Но, к сожалению, не привлекла меня и сама повесть.
Я не собираюсь давать здесь подробный критический анализ этой повести. Я хочу рассмотреть здесь ее экономическо-социологическую сторону и показать, в чем заключаются авторские просчеты.
Действие повести разворачивается в «Стране Дураков». Но что это за «Страна Дураков» и какое в ней социальное устройство? На этот вопрос мы в повести находим примерно следующий ответ: «Страна Дураков» — это страна, достигшая полного материального изобилия. Люди в ней работают всего четыре часа в день, получают все необходимое по потребности. В свободное время они предаются чувственным удовольствиям, зачастую весьма низменного характера. В результате отсутствия всяких забот и духовных интересов жители «Страны Дураков» впали в нравственную апатию и стали все поголовно или алкоголиками, или наркоманами, или теми и другими одновременно.
Но какой же все-таки существует социальный строй в «Стране Дураков»? На этот вопрос авторы повести дают только словесный ответ — неокапитализм. Но капитализм, хотя и «нео», остается капитализмом. А этого-то как раз Стругацкие в повести не показывают. Создается впечатление, что «Страна Дураков» — это некое бесклассовое общество. И здесь-то заключен главный, принципиальный просчет авторского замысла.
Они сами чувствуют, как нам кажется, этот недостаток и пытаются как-то оговорить его в предисловии. «Мы не ставим перед собой задачи показать капиталистическое государство с его полюсами богатства и нищеты, с его неизбежной классовой борьбой, — пишут они. — Да и в одной небольшой повести нам никогда не удалось бы осветить все стороны, все социальные противоречия капиталистического государства. Поэтому мы ограничиваемся одним, но, на наш взгляд, очень важным аспектом: духовная смерть, которую несет человеку буржуазная идеология».
