— Аполлон! Уйми ты своего цербера. Он что, хватил прежде времени?
— Простите, уважаемый, — осторожно высвобождается Сатанеев. — Я, так сказать, не уполномочен… Не мой департамент… Я по общим вопросам, а здесь, видите ли, дело частное, конкретное.
Ошарашенный Киврин отпускает Сатанеева, и тот стремительно проскакивает мимо Камноедова, шепча на ходу:
— Не допускать ни под каким видом! Приказ директора!
— Знаю! — готовясь к суровой борьбе, отвечает Камноедов. — Не пущу!
Скинув шубу на руки гардеробщице, Сатанеев заглядывает в зеркало, трет гладко выбритое лицо, приглаживает коротко постриженные волосы и, прислушиваясь к негодующим воплям Киврина за дверью, шепчет сам себе:
— Принесла его нелегкая! Поторапливаться надо… И бросается к лестнице.
Актовый зал НУИНУ под отделанной деревом шатровой крышей. Он заполнен народом, но ни елки, ни традиционных столов нет. На маленькой эстраде играет знакомый нам «ансамбль». Звучит мелодия песни по телефону Алене. Играя, Иван окидывает тревожным взглядом зал, ищет Алену, но… среди собравшихся ее нет.
В дверях под руку с Сатанеевым появляется Алена. Иван опускает трубу, на которой играл соло. Вслед за ним замирают его друзья, музыка обрывается.
— Минуточку внимания! — пользуясь паузой, провозглашает Алена. — Я хочу поделиться с вами своей радостью. Представляю всем моего будущего мужа — Аполлона Митрофановича Сатанеева. Надеюсь, вы все его достаточно знаете.
Общее замешательство. Неуверенные аплодисменты. Верочка бросается вон из зала. Катенька бежит, чтобы остановить ее. Иван в ужасе смотрит на происходящее. Друзья, подойдя к нему, становятся рядом.
— Всё! — говорит Антон.
— Пошли отсюда, Ваня, — мрачно предлагает Борис.
— Обойдутся они без нашей музыки! — сурово добавляет Павел.
— Я никуда не уйду! — твердо объявляет Иван.
— Правильно! — одобряет его подошедший Ковров. — Не сдавайся, Ваня! Часы еще не били!
Нина, во все глаза глядевшая на Ивана, одобрительно кивает и улыбается.
— Дядя Ванечка! Вы даже не знаете, какой вы молодец!
Сатанеев между тем, изготовившись произносить речь, расправляет бумажку и, поглядывая в нее, начинает говорить хорошо поставленным голосом:
— Друзья мои, сотрудники и соратники! Сегодня счастливейший день…
Неожиданно раздаются дружные аплодисменты. Сатанеев поднимает голову.
— Одну минуточку, я только начал…
И видит, что аплодисменты относятся не к нему. В зал входит Шемаханская. За ней следует представительная комиссия, только что прибывшая на торжество.
— Простите, Аполлон Митрофанович, — говорит Кира. — Вы окончите чуть позже, а сейчас мы перейдем к официальной части нашего праздника. Внесите волшебную палочку!
Появляется Камноедов со свитой. Перед собой он толкает столик на колесиках. На столике в зал торжественно въезжает ларец.
Охрипший от ругани Киврин, подхватив свой рюкзак, пошел прочь от ставшего негостеприимным здания. Свернул за угол и носом к носу столкнулся с Дедом Морозом. Киврин опустил рюкзак на землю:
— Стой!
— Чего надо? — неприветливо спросил Дед Мороз простуженным басом.
— Тебя и надо! — весело сказал Киврин.
Перед Кирой на маленьком столике стоит открытый ларец. По сторонам как часовые замерли Ковров и Брыль.
— Внимание! — говорит Кира, поднимая волшебную палочку, и оборачивается к комиссии. — Вы видите — этот зал пуст. Сейчас я взмахну волшебной палочкой, и здесь появится все, что необходимо для встречи Нового года! Раз, два, три!
Кира красиво повела в воздухе волшебной палочкой. Ничего не произошло. В зале послышался недоуменный ропот. Растерянная Кира еще раз взмахнула «волшебной палочкой» — тот же результат.
— Кажется, нам придется встречать Новый год стоя, — сказал Председатель комиссии.
— НУИНУ! — растягивая звуки, произнес…
<…>
В комиссии сердито засмеялись. В актовом зале начала сгущаться скандальная атмосфера.
— Смотрите, что сейчас будет. Следите за мной! — шепнул Сатанеев Алене.
И вышел вперед, пряча в рукаве волшебную палочку.
— Дорогие друзья! Высокая комиссия! Хоть меня грубо прервали, я вновь вынужден взять слово. Только что я услышал, как славное название нашего учреждения произнесли в унизительной форме — этого я не могу стерпеть. Долгие годы оставаясь в тени, в неизвестности, на второстепенных ролях, я нес тяжкое бремя, исподволь создавая славу нашего института. Но сейчас, в эту критическую минуту, настало время выйти из тени. Я принимаю на себя всю полноту… потому что, как вы сами убедились, Кира Анатольевна явно не способна… Сейчас я сделаю то, чего не смогла сделать товарищ Шемаханская.
