Кира сердито вздохнула.
— И это вы хотите продемонстрировать высокой комиссии из центра? Вы что, не понимаете, в какое время живем? Не ренессанс, кажется, на дворе! Нет, это решительно не годится… В таком виде!
— А мне, представьте, понравилось, — неожиданно заявил Киврин, выступая из угла и улыбаясь девушкам. — Весело, легко, грациозно…
Кира вскинула брови.
— Вы здесь? — И, обернувшись к танцорам, махнула рукой, — Исчезните!
Группа молодежи с ропотом растворилась в воздухе. Киврин даже руками развел.
— Ну, зачем же так-то, Кира!
— А затем, чтобы ты глаза не пялил, куда не надо! — Она отвернулась.
— Это что-то новое, — усмехнулся он. — Первая вспышка ревности за семь лет…
— Ты появился неожиданно.
— Прости… Зашел попрощаться.
— Сердишься? — Она вышла из-за стола и приблизилась к нему.
Осторожно покосившись на дверь, взяла за руку.
— Пойми, Ваня, обстоятельства… Но это в последний раз! Иван Степанович покачал головой.
— Сфера услуг, Кира, не имеет конца. Она беспредельна, как Вселенная. И так же вечна, в отличие от нас…
Строгое «директорское» выражение исчезло с лица Киры Анатольевны. Оно стало мягким, нежным и даже, страшно сказать, ласковым.
— Обещаю тебе… Как только ты вернешься — обещаю… Киврин грустно улыбнулся и предостерегающе поднял руку.
— Не надо! Я устал ждать, надеяться, разочаровываться и снова — ждать. Как видишь, волшебники тоже бывают в заколдованном кругу. Пусть все идет своим чередом, без дат, чтобы мне хоть не считать дни.
Кира печально посмотрела на него.
— Трудно ведьму любить?
— Трудно, когда тебя не любят, — возразил он.
— Любят…
И, приподнявшись на цыпочки, Кира Анатольевна неожиданно крепко поцеловала Ивана Степановича. Сделала она это так самозабвенно и решительно, что Киврин даже слегка отпрянул и выпучил глаза, потому-то он и заметил нечто, ускользнувшее от затуманенного искренним порывом внимания Киры Анатольевны.
Дверь в кабинет тихо приоткрылась, и в щель просунулась физиономия Сатанеева. Увидев застывших в поцелуе Киврина и Шемаханскую, он сначала зажмурился, потом отшатнулся. Дверь в кабинет бесшумно закрылась.
— Гм-кхм, — произнес Сатанеев, бессмысленно глядя перед собой.
— Будьте здоровы, — не поднимая головы от бумаг, пожелала ему Ольга, приняв невнятный звук за чихание.
— Что? — повернулся к ней не совсем очнувшийся Сатанеев. — Ах, да! Спасибо… Здоровье здесь нужно железное…
Он вышел, задумчиво поглядывая на директорскую дверь.
Кира и Киврин, улыбаясь, стояли друг против друга.
— Не знаю, успею ли повидать тебя до Нового года в спокойной обстановке. Поэтому… Вот, это для тебя…
Он протянул ей изящный кулон на тонкой цепочке. В центре кулона сверкали миниатюрные часики. Кира сделала протестующее движение.
— Только не это, прошу тебя!
— Но почему? — искренне удивился Киврин.
— У меня дома уже лежит тринадцать подаренных тобой часов. Давай остановимся на этой волшебной цифре.
Киврин растерялся.
— Но я не приготовил другого подарка.
— Знаешь что, привези мне вот это. — Она быстро чиркнула что-то на листе бумажки, протянула ему. Он прочел и неожиданно рассмеялся.
— Нет, на тебя, действительно, сердиться нельзя… Ты все еще дитя, Кира!
Она тонко улыбнулась.
— Я — женщина. Этим сказано все!
Гордо подняв голову, Иван Степанович вышел из кабинета. В приемной он заметил Сатанеева, победоносно улыбнулся ему и вдруг — неожиданно, совершенно по-гусарски подмигнул, приложил к губам палец. Сатанеев вздрогнул, попытался изобразить ответную улыбку, но у него это получилось плохо.
Оказавшись в коридоре, Киврин улыбнулся еще шире.
— Так! — сказал он сам себе. — Сплетня гарантирована! Очень хорошо! Да здравствует сплетня!
В прекрасном настроении, напевая знаменитую арию о клевете, Иван Степанович спускался по лестнице в вестибюль. В некотором отдалении за ним следовал Сатанеев, упорно наблюдая сутулую спину зама по науке. Он мучительно пытался осмыслить увиденное и приспособить для своих целей.
Через стеклянные двери с улицы в вестибюль вошла Алена. Следом тащился разочарованный гость с Кавказа.
— Ах, девушка! Что за девушка. Только «нет» говорит!
— Почему же, — весело возразила Алена. — Один раз я сказала «да».
