Посоветовавшись с комиссаром, мы решили отвести и сосредоточить свой отряд на узком перешейке между озерами Увильды и Малые Ирдиги.
Пока отряд перебирался на новую позицию, я отправился в Кузнецкое, где был расположен 2-й Рождественский отряд, к командиру его Тряпицину, чтобы узнать, что произошло с отрядом Тимонина.
Когда я подъехал к месту расположения отряда, то увидел, что Тряпицин стоит на телеге, запряженной огромным серым жеребцом, и что-то доказывает своим партизанам, а те хором кричат ему что-то в ответ. Шум стоял неимоверный, и слабый голос Тряпицина терялся в нем. Я не мог расслышать, о чем он говорил, и стал пробираться через толпу поближе к Тряпицину. Вскоре я понял, что он требует, чтобы отряд приготовился к немедленному отступлению, а партизаны не соглашались покидать Тютняры. Наконец потеряв самообладание, Тряпицин закричал:
— Кто не хочет идти с нами, должен немедленно сдать оружие!
Эта последняя фраза развязала руки всем случайно попавшим в отряд. Они с наглым видом стали подходить к импровизированной трибуне и со злостью кидали винтовки к ногам Тряпицина.
Не успел Тряпицин опомниться, как половина его людей исчезла. Медленно обведя взглядом остатки своего отряда и посмотрев на телегу, где лежала груда винтовок, он тяжело вздохнул. Потом обернулся ко мне и спросил:
— Как у вас там?
— Ничего, — ответил я. — Мы решили занять перешеек за мельницей. А где Тимонин со своими отрядами? — спросил я Тряпицина.
— Не знаю, — просто ответил он. — Наверно, отошли на Кыштым. От Мрачковского было распоряжение немедленно отступать, — добавил он с поспешностью.
— Куда? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Тряпицин. — Мы пойдем тоже к вам на перешеек, а там решим вместе, куда нам отступать.
Дорогой, пытаясь оправдаться передо мной, почему он потребовал сдать оружие, Тряпицин сказал:
— Боялся я, что они уйдут с оружием и оно попадет к противнику.
За мельницей на опушке соснового бора нас встретил комиссар 1-го отряда Димитрин. Видя, что людей пришло мало, он, недоумевая, спросил Тряпицина:
— А где ваши люди, Иван Васильевич?
Тряпицин безнадежно махнул рукой в сторону Тютняр и, стараясь казаться спокойным, заявил:
— Ушли защищать свои огороды.
Димитрин, увидев на телеге кучу винтовок, все понял и не стал больше расспрашивать.
Уже начало темнеть, когда оба Рождественских отряда собрались на узком перешейке озер у опушки соснового бора.
Исчезновение отрядов Тимонина и неясность обстановки поставили нас в трудное положение. После долгих споров все согласились, что Тютняры придется оставить. Решили объединить первый и второй отряды в один и следовать на Кыштым, где соединиться с другими частями екатеринбургского направления.
Наступила темная, непроглядная ночь, все небо заволокло черными, грозовыми тучами. Тьма хоть глаз выколи. Слышались раскаты грома, и небо бороздили молнии. Вспышки их, хотя и короткие, помогали нам ориентироваться в темноте. Путь до Кыштыма пролегал по грудной лесной дороге, изрезанной ухабами, пересеченной выступавшими корнями сосен; часто встречались вязкие болотистые низины, где с трудом проходил наш обоз.
На рассвете, усталые и голодные, мы подошли к Кыштыму. Каждый из нас думал, что здесь сможет немного отдохнуть и подкрепиться. Но не успели мы войти в Кыштым, как нас ошеломила неожиданная новость: станцию Кыштым еще вчера вечером заняли чехи, Занята и дорога на Касли. Путь на соединение с частями екатеринбургского направления был окончательно отрезан. Оставался единственный путь — идти через Уральский хребет на соединение со златоустовскими отрядами. С помощью разведки мы установили, что станция узкоколейной железной дороги Кыштым — Карабаш еще не занята чехами. Мы решили захватить ее и, так как путь на Златоуст лежал через Карабаш, часть нашего громоздкого обоза отправить по узкоколейке на Карабаш. Таким образом, избавившись от громоздкого обоза, мы сделали отряд более боеспособным и подвижным.
Расстояние от Кыштыма до Карабаша (около 30 километров) прошли спокойно. Чехи нас не преследовали. К концу дня мы подошли к Карабашу. Разведка донесла, что хотя Карабаш и не занят противником, но Совета там уже нет, он, видимо, эвакуировался, а управляющий заводом Рихтер организует отряд из военнопленных в помощь чехам.
