Как и нам, во многих отношениях.
Ник подошел к съежившейся, дрожащей стае. Вид у него был печальный. Цветы тоже были печальны, хотя совсем недавно казались очень свирепыми и хищными. Они покорно опустили головки и не пытались напасть на Ника, когда тот развязывал узел на своей веревке…
Видя их поведение и чувствуя, какие эмоции они излучают, Уилл понял:
«Эти существа понимают – коллективно, – все, что мы сказали друг другу».
И, словно прочтя эту его мысль, цветы повернулись к Уиллу. Цвет их лепестков чуть изменился – в точности как чуть раньше изменился цвет «мозга»; краски смягчились, и по тому, как деликатно затрепетали лепестки, он без слов ощутил что-то, на миг возникшее между ними.
«Они узнали обо мне не меньше, чем я о них».
Уиллу напомнили, что он еще не выбрал момента рассказать друзьям о последней бомбе, брошенной в него Франклином: источник их собственных генетических мутаций не взят у какой-либо формы земной жизни. Чуждая ДНК попала в их организмы от них. От Иных, Творцов или как они там себя называли.
Поэтому я и смог вступить в контакт с растениями. В них тоже есть Иные.
Даже Ник, сматывавший веревку, как будто изменил отношение к своим подопечным. А цветы, вместо того чтобы убежать, как только их освободили, стояли на месте группой, как будто ждали разрешения.
– Чуваки, отныне вы сами о себе заботьтесь, ладно? – сказал Ник.
Один из цветков – Уиллу показалось, что тот, на котором он сосредоточивался, но он не поручился бы, – осторожно протянул одну из ветвей-рук к Нику. Вначале Ник удивился, но потом понял, в чем дело. Он протянул руку и коснулся ветви кулаком.
– Без обид, – сказал он.
Цветы как будто слегка кивнули головками; потом все разом повернулись и с удивительным достоинством, какого у них не было заметно раньше, ушли с поляны в лес.
Ник направился к друзьям, взял свой рюкзак и присоединился к ним. Они бежали рысцой в противоположном направлении. Элиза несколько раз оглянулась на него.
– Ты в порядке, ковбой? – спросила она.
– Пожалуй, – ответил он. – Да, наверное.
– Что изменилось? – спросила она.
– Не знаю. Понимаю, это бред, но мне они типа понравились, – сказал Ник, оглядываясь на поляну, от которой они уходили в лес.
– Я знаю, о чем ты, – сказал Уилл.
– И мне теперь типа хреново, потому что я многим из них сделал бенихана8.
– Но они угрожали тебя сожрать, – заметил Аджай.
– Теперь ты знаешь больше, чем тогда, – сказала Элиза, потрепав Ника по плечу. – Не грызи себя.
– Поймите меня правильно, – ответил Ник. – Не то чтоб я вдруг стал каким-нибудь там вегетарианцем…
– Прошу прощения, ты что же… пытался их есть? – спросил шокированный Аджай.
– Наоборот.
– Тогда не понимаю, какая связь…
– Я хочу сказать, что не превратился в поклонника растений, который носит сандалии-с-носками. Сейчас за добрый бургер я убил бы.
– О чем вы говорите? – спросила Элиза.
– Ты, конечно, понимаешь, что с точки зрения биологии цветы гораздо ближе к овощам, чем млекопитающие, – ответил Аджай.
– Да, расскажи об этом их зубам, – посоветовал Ник.
– На самом деле я об этом думал, – сказал Аджай. – Возможно, их скрестили с каким-нибудь свирепым всеядным бабуином…
– Сам ты всеядный бабуин…
– Ребята, сейчас нам нужно думать о том, куда мы идем, – решительно вмешался Уилл, показывая вперед. – А не о том, где мы были.
– Откуда ты знаешь, куда мы идем? – спросил Ник.
– Чутье, – ответил Уилл.
Впереди, там, куда вела хорошо протоптанная тропа через лес, пейзаж снова менялся. К земле льнули клочья пушистого тумана, причем туман становился все более сырым и мягким. Вокруг и над собой Уилл видел все больше лиан, клочьев необычного мха и растений с сильно благоухающими цветами. Туманный свет, лившийся сверху, проходя через густой лиственный покров, становился все тусклее. Впервые вдалеке послышались странные вопли и крики.
– Животная жизнь, – сказал Аджай.
– Может, это птицы, – заметила Элиза.
– Будем надеяться, что птицы, – сказал Ник.
– В противоположность чему? – спросил Аджай.
– Вот именно, – сказал Ник.
– Просто любопытно: почему ты считаешь, что птицы здесь менее ужасны и опасны, чем все остальное?
