– Что вы имеете в виду? – не поняла Аманда.
– Если кто-либо хочет разыскать своих настоящих родителей, мы сначала записываем все данные, затем проверяем нашу картотеку и сообщаем настоящей матери, что ее ребенок хочет с ней увидеться. Я так понимаю, что вы хотите встретиться со своей матерью?
– Да, хочу. Правильно ли я вас поняла, что вы не скажете мне, кто мои родители?
Женщина сочувственно посмотрела на Аманду, Она знала, с каким разочарованием воспринимали люди порядок работы общества.
– Мы должны сначала связаться с матерью и узнать, согласна ли она открыться своему ребенку.
– А если она не согласится?
– В таком случае, боюсь, вам больше ничего не удастся сделать.
Аманда уставилась на женщину с нескрываемой враждебностью.
– А как насчет отца?
– В таких случаях личность отца редко бывает известна вообще, и потому его имя чаще всего не значится в свидетельстве о рождении.
– А почему мать может отказаться от такой встречи?
– Для нее это, безусловно, травма, и в девяноста процентах случаев, когда такая встреча с ребенком все-таки состоится, результат неутешительный.
– Почему же, черт возьми?
– Из-за чувства вины, которое испытывает мать, и протеста со стороны ребенка. Это два основных фактора.
– Но могу я все-таки рискнуть? – грубо спросила Аманда. Она вовсе не была намерена сдаваться.
– Что ж, хорошо, – вздохнула женщина. – Я записала ваши данные. Мы попытаемся связаться с вашей матерью. Но если вдруг, к примеру, она уехала за границу, нам потребуется довольно длительное время, чтобы разыскать ее.
Аманда начинала понимать, что ее визит – пустая трата времени.
– Что ж, спасибо за помощь. – Она постаралась быть вежливой – по крайней мере, хоть что-то из усилий Берил не пропало даром, – Надеюсь очень скоро узнать что-нибудь от вас.
– Мы сделаем все от нас зависящее.
Разговор был окончен, и Аманда покинула офис совершенно неудовлетворенная. Разве сможет она выдержать столь длительное ожидание – ведь могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем она узнает имя своей настоящей матери. Надо попробовать поднажать на Берил еще разом. Аманда была уверена, что та знает гораздо больше, чем сказала ей.
Возвратившись в Милтон Гарденс, она застала Берил в гостиной; приемная мать устроилась на диване и была полностью поглощена очередным историческим романом, которые она в огромных количествах приносила из местной библиотеки. В последние годы Берил нашла в них своего рода отдушину, они помогали ей забыться и уйти от реальности, в чем она крайне нуждалась.
– Как твои дела? – с тревогой спросила она, откладывая книгу. За месяц, прошедший с того дня, как с Арнольдом случился удар, Аманда несколько изменилась, к ней уже можно было подступиться, но она по-прежнему оставалась непредсказуемой. Никогда нельзя было знать, в каком настроении она может оказаться в данный момент. Берил тоже чувствовала себя виноватой. Она ведь солгала Аманде, сказав, что ничего не знает о ее родителях. Уинифред Майлз, передавая Берил девочку, дала ей имена и отца, и матери. Это было противозаконно, и Уинифред заставила Берил поклясться в том, что она сохранит это в тайне. Иначе Уинифред могла лишиться работы.
Аманда швырнула сумку на кофейный столик; на ее лице отразилась досада.
– Это была пустая трата времени… она мне так ничего и не сказала.
– Надо же, – безучастно произнесла Берил. – Что, совсем ничего? – Она и сама не ожидала этого.
– Сказала, что попытаются связаться с моей матерью… спросят ее разрешения. На это могут уйти месяцы, и даже потом я могу так и не узнать… если она меня не хочет… – Голос Аманды утонул в потоке слез.
Берил с еще большей силой ощутила свою вину. Девочка была в крайнем смятении.
– Мне так плохо, – всхлипывала Аманда. – Я уверена, что мои мерзкие выходки и скверный характер – это все от матери, которая, наверное, очень плохая. – Вся в слезах, Аманда плюхнулась в кресло.
– О нет, она не плохая. – Берил раздирали противоречивые чувства: ей было искренне жаль Аманду, но в то же время она не могла подвести подругу. – Ну же, успокойся, не надо плакать, девочка моя.
Аманда обернулась.
