Ублюдок…
Он быстро вырвался из водоворота толпы и, толкая и сшибая людей, ринулся бежать вдоль высокого забора, защищающего железнодорожные пути. Я побежал за ним следом. Какой-то иракец попытался остановить меня, схватил. Я врезал ему коленом по тому самому месту – не время для любезностей, – вырвался и побежал дальше. Здесь есть видеокамеры, центральный пост охраны вокзала должен заметить, что делается, и послать маневренную группу. С другой стороны – у иракцев «легкая гашетка», и они запросто могут пристрелить и меня вместе с террористом или даже вместо террориста. Жизнь здесь лихая – сначала стреляют, потом разбираются…
Я отставал от беглеца уже метров на тридцать, когда он обернулся и выбросил вперед руку. Сверкнула искра, затем вторая – стреляет, ублюдок! Кто-то закричал, я распластался на земле со всего размаха. Это в кино хорошо выглядит, а так я, кажется, стеклом порезался и локти рассадил. Перекатился, выхватил пистолет, дважды бахнул над головой. Ублюдок снова побежал…
На перроне уже началась паника. Я оглянулся – Рича в роли моей любимой Джамили не было, он не успел среагировать и пробиться через толпу. Теперь и не пробьется …
Из толпы вырвался Табрис с оружием. Я уже снова бежал, он, получается… По путям, что ли, пробежал или как? Смелый парень, ничего не скажешь. Мы бежали, выкладываясь по полной, стараясь не упасть и снова не попасть под обстрел, в сторону недавно построенного локомотивного депо. Там, вдалеке, из депо выбегали люди с автоматами.
Курьер – черт, а он не слишком хорошо подготовлен для курьера? – на ходу сделал несколько выстрелов, буквально очередью, но не в нашу сторону, а в сторону забора. Я не сразу понял – калитка! Тут в заборе была калитка, ею пользовались путейские рабочие, чтобы не ходить в обход. Курьер тяжело, всем телом ломанулся вперед, калитка открылась, и он вырвался на свободу.
– Халас! – заорал я изо всей силы, сердце бухало где-то у горла, – халек фи маканак![4]
Курьер обернулся и выстрелил еще один раз. Больше не смог – затвор встал на задержку, патроны кончились у ублюдка. Пуля отрикошетила от забора, курьер бросил пистолет и припустил в сторону Аль-Алам. Хорошо, что не в обратную – там мечеть…
Центр Багдада. Улица 14 июля, главная здесь, движение по ней бешеное. И мы – в гражданском и с пистолетами, а этот ублюдок – без. Перед проезжей частью он на секунду остановился, и понятно почему. Со стороны Дамаскус-стрит, вокзала и здания Национального парламента, который совсем рядом, ехали два полицейских пикапа, на одном из них был установлен пулемет.
Курьер бросился в обратную сторону, я не посмел выстрелить в него. Можно получить в ответ пулю от полицейских, да и народу много. Мы отыграли метров десять, но до этого их же и потеряли, так что тридцать как было, так и осталось.
– Халас! – снова заорал я.
На моих глазах Табрис, который снова опережал меня, вскинул руку с пистолетом, готовый стрелять…
В следующее мгновение на моих глазах его голова буквально взорвалась от попадания винтовочной пули. Брызнуло во все стороны, он упал под себя, на ноги, живые так не падают. Я с размаху бросился вниз, ожидая своей пули. Со скрежетом и визгом тормозили, бились машины. Кто-то с криком пробежал мимо, как разъяренный носорог – ботинок этого человека на долю секунды был в сантиметре от моего носа…
Застрочили автоматы. Я перекатился еще раз, обернулся – у пулемета никого не было, оба пикапа стояли, пулеметчик в тяжелом шлеме выпал из кузова, мне были видны его ноги – мертв или вот-вот будет мертв. Как и мы все.
Еще один мухомор, намеревавшийся пострелять, растянулся на асфальте, выронив автомат. Его щегольской красный берет отлетел в сторону. Судя по попаданию – слева вверху. Снайпер стрелял скорее всего со складов, которые на противоположной стороне улицы, – тут, кажется, раньше партия БААС квартировала, места много, теперь здесь логистическая зона, бардак полный. Метров восемьсот.
Мухабарратчики, разом забыв все, чему их учили, действовали бестолково и глупо, сгрудившись за машинами. Даже не попытались рассредоточиться, подавить снайпера огнем.
