Радуйся, сукин ты сын, радуйся. Ты все-таки победил нас – даже после смерти. Тебя уже нет, а дело твое живо. Иракцы повесили тебя, но не избавились от тебя в своих сердцах и живут по твоим заповедям. Американцев нет – но есть русские, которые несут народу Ирака ту же диктатуру, тот же авторитаризм, который насаждал здесь ты. Конечно, твои преемники – не ты, и того, что ты творил, больше никогда не будет. Но и подлинной, настоящей свободы народам Ирака не видать как своих ушей.
Впрочем, может, это и хорошо. Не приживается здесь свобода…
Его номер находился на последнем этаже. Коридорному он дал купюру в один новый динар, тот откланялся, рассыпаясь в благодарностях. Подполковник наскоро осмотрел номер, затем подпер дверь стулом и вышел на балкон. С балконов уже сняли противопульные щиты, теперь здесь стрелять по отелям было вроде как не принято. Отель был не таким высоким, как новые, современные, но все же с него было видно многое. Половодье огней, небоскребы Русафы, делового района, бесконечная череда автомашин, текущих по берегу Тигра. Вдали космической ракетой взмывала вверх бетонная стела, подсвеченная снизу прожекторами. Это достраивалась трехсотметровая вышка главной телеантенны страны. Радио и телевидения Ирака.
Черт возьми, не так уж и плохо для мест, где двенадцать лет назад шли ожесточенные бои и отряды Муктады ас-Садра атаковали, не считаясь с потерями…
Подольски обыскал еще раз свой номер. Нашел жучок и обернул его станиолевой фольгой от шоколадки. Затем лег спать.
Приснилось ему то, что он не хотел вспоминать. Никогда…
Следующим утром Подольски позавтракал в ресторане отеля. Ему принесли вполне приличный деловой завтрак, принятый в развитых странах мира, – тосты, масло, мед, кофе. Кофе был йеменский, просто отличный – его трудно найти за пределами Востока. Таксисты кинулись к нему, едва он вышел из отеля, но Алекс с улыбкой извинился и сказал, что хочет немного пройтись пешком.
Багдад изменился, и сильно. Когда он последний раз был здесь, половина Багдада была перекрыта ти-уоллсами, мешками с песком и бетонными заборами. Сейчас большую часть их разобрали, но встречное движение на дороге по-прежнему было отделено ти-уоллсами. Большие проблемы боевикам при обстреле теперь, наверное, создавала реклама – ее было полно, и всякой: и в виде щитов, и в виде растяжек.
Было много машин. Когда они только что пришли, здесь было полно автомобилей конца восьмидесятых – периода короткого и яркого, несмотря на тяжелейшую войну с Ираном, расцвета Ирака. Теперь таких машин уже почти не сыщешь – все новое, большое количество самых разных внедорожников. Выделяются автобусы. При русских автобусов не было, слишком опасно в плане терроризма. Один подорвавшийся в автобусе ублюдок – и минимум десяток погибших.
На тротуарах людей было мало, все или ездили на автобусах, или имели собственный автомобиль. Хотя… Может, это район такой.
Кругом стройка. Весь Багдад превратился в одну большую стройплощадку. Даже отсюда видна строящаяся башня радио и телевидения Ирака, похожая одновременно на русское «Останкино» и на тегеранскую башню «Милад». Как и на этих двух башнях, на большой высоте планировался вращающийся ресторан, его как раз сейчас монтировали. Опережая башню, вверх тянулись, росли, как грибы после дождя, бетонные монолиты жилых зданий, офисов, громадные коробки парковок. Строили русские, китайцы – больше все-таки китайцы, они большие мастера по скоростному строительству. В отличие от обычных городов, в Багдаде, кажется, совсем не работал архитектор: не было никакого районирования, высотки пёрли вверх во всех районах, никакого делового центра, как при Саддаме, не просматривалось. Так же строился Дубай – и у них уже были проблемы…
Женщины, которые ему попадались, почти все были одеты по-европейски, только некоторые покрывали голову платком. Молодежь развлекалась гонками от светофоров, стартуя с воем моторов, мотоциклов почти не было – одни автомобили. Это уже признак не просто арабской страны, а богатой арабской страны. В том же Пакистане, например, полно дешевых китайских мотоциклов и еще мотаков с грузовой платформой позади – трехколесных уродов. А тут… Есть деньги, есть…
