Как-то один молодой человек на съемках стал заигрывать со мной. Он ведь не знал, кому я принадлежу! На следующий день тот парень не появился. Режиссер сказал, что его избили хулиганы, сломали руку, повредили глаз… Хулиганы! Я прекрасно знала, чьих рук это дело.
– Он не человек, а зверь!
Нахлынувшие воспоминания слишком сильно ранили Юлию. Ее прекрасный облик чуть потускнел, голова поникла, а сама она сделалась подавленной и немного жалкой.
Максим поднялся из-за стола, вплотную подошел к ней и крепко прижал к себе:
– Я не брошу вас. Никогда!
Еще недавно недоступная, она была сейчас такой близкой, что Максим не выдержал и поцеловал ее. Он ждал такого же ответа, однако Юлия вспыхнула, резко оттолкнув его.
– Нет, слышишь!
– Почему?!
– Я тебя не знаю! И вообще… уходи!
– Юлия…
– Уходи, слышишь!
Максим не понимал, что происходит. Еще секунду назад она была другой: пригласила его, доверила свои сокровенные тайны. Что случилось?!
– Юлия! – в последний раз безнадежно крикнул он, понимая, что все безрезультатно. Сегодня ему придется уйти!
– Когда мы увидимся снова? – тихо спросил Максим.
– Не знаю… возможно, завтра. Нет, завтра не получится. Через два дня.
Он проклинал этот подъезд, ступеньки, по которым приходилось спускаться. Это был путь, в конце которого правила Ее Величество Безнадежность. Завтра, через два дня. И то только «возможно»…
А возможно, никогда.
Около подъезда стоял автомобиль. Его дверцы распахнулись, и вышло несколько человек.
Максим не сразу почуял опасность.
1
– Не спеши, парень! – сказал один, приближаясь к Максиму. Остальные аккуратно двигались за ним.
Пантелеев оглянулся: Бежать было некуда, да и не имело смысла. Они все равно догонят. Тогда он еще не сообразил, в чем дело, принимая их за обычных грабителей…
План в голове созрел мгновенно. Максим начал отступать, бормоча: «Чего вам надо?» и тут же сделал стремительный выпад вперед, сбив первого с ног. Однако остальные – уже рядом. Максима ударили с такой силой, что он потерял сознание.
…Он очнулся в какой-то комнате; запястья болели от наручников. И сразу же получил резкую пощечину. Это был тот самый бандит с короткой стрижкой, которому Максим врезал. Сейчас он смотрел на противника с видом грозного победителя.
– Очень крут, парень? Я это понял еще тогда, в «Мельбурне». Ты мне зуб выбил. Имей в виду, я отыграюсь сполна.
– Кто вы? Чего вам надо? – простонал Максим.
– Наблюдать, как ты корчишься в муках, – захохотал коротко стриженный.
– Я писатель… Я…
– И что? – послышался новый взрыв издевательского хохота. – Ты писака, я – костолом. Кто из нас более полезен для общества? Ты мутишь людей, я восстанавливаю справедливость.
– Какая справедливость?
– Ты, сучонок, посягнул на то, что тебе не принадлежит.
«Так вот в чем причина! Юлия!.. Но ведь она говорила, что про ее квартиру никто не знает.
Или они узнали? Или она соврала?»
Коротко стриженный хмыкнул:
– Вижу, догадался, в чем виноват. Теперь скули не скули, пощады не будет.
Последовала новая серия ударов, и Максим вновь потерял сознание.
…Кто-то бесцеремонно тряс его. Потом в нос ударил резкий, неприятный запах. Грубый голос произнес:
– Вы не перестарались, парни?
– Нет, шеф. Он очнулся.
Тело ныло от боли. Максим поднял заплывшие веки глаз и увидел сидящего в центре комнаты грузного лысоватого мужчину далеко не первой молодости. Где-то он его встречал… Голова с трудом соображала, но он вспомнил! Человек этот несколько раз выступал по телевидению. Максим еще обратил внимание на его слишком гневные призывы покончить с коррупцией и беспределом. Что же он тогда сказал?.. Вспомнить бы!.. «На встрече с премьером я дам список предложений нашей партии по искоренению преступности». Что-то в этом роде.
Хозяин внимательно осмотрел Максима, сплюнул и резко произнес:
– Чего она в нем нашла? Ни рожи, ни, похоже, мужского достоинства.
«Насчет рожи, так это твои ублюдки постарались», – подумал Максим.
– Ну да ладно, – продолжал Политик. – Женщин не поймешь.
Он вновь окинул пленника тяжелым взглядом и продолжил:
– Юлия думала, что ей удастся утаить свое тайное гнездышко. Нет, ребята, от меня не спрячешься. А поболтали вы с ней мило. И меня, своего благодетеля, она выставила не в слишком праведном свете. Сколько я всего ей дал! И вдруг… птица в неволе! И ты обо мне так нехорошо высказался. Ох, как нехорошо.
