— Я буду мила и очаровательна. Ты только подумай, что мы сможем делать, когда поселимся во дворце!
— Мы и тут много чего можем делать, — возразила я. — Чем плох Ахмим?
Нефертити еще раз прошлась расческой по волосам.
— Тебе не хочется повидать Карнак и Мемфис и стать придворной?
— Отец — придворный. Он говорит, что устает от бесконечных разговоров о политике.
— Ну, это отец. Он привык каждый день бывать во дворце. А что нам делать тут? — недовольным тоном осведомилась Нефертити. — Ждать, пока царевич умрет, чтобы нам можно было отправиться посмотреть мир?
Я задохнулась от ее слов.
— Нефертити!
Сестра весело рассмеялась. Тут в дверном проеме остановилась, тяжело дыша, моя мать. На ней были ее лучшие украшения и тяжелые браслеты, которых я раньше не видела.
— Ты готова?
Нефертити встала. Ее платье было полупрозрачным, и мне стало завидно при виде того, как ткань натянулась на ее бедрах и подчеркнула тонкую талию.
— Подожди. — Мать взмахнула рукой. — Нужно еще ожерелье. Мутни, пойди принеси золотое ожерелье.
Я ахнула:
— Твое ожерелье?
— Конечно. Поскорее! Стражник пропустит тебя в сокровищницу.
Меня потрясло то, что мать позволила Нефертити надеть ожерелье, которое отец подарил ей на свадьбу. Похоже, я недооценила, насколько визит нашей тети важен для нее. Для всех нас. Я поспешила в сокровищницу, расположенную в дальней части дома; стражник поднял на меня взгляд и улыбнулся. Я была выше его на голову. Я покраснела.
— Мать хочет ожерелье для моей сестры.
— Золотое ожерелье?
— А что, тут есть другое?
Стражник вскинул голову.
— Да… Должно быть, что-то важное творится. Говорят, сегодня приезжает царица?
Я подбоченилась, давая ему понять, что я жду.
— Ну ладно, ладно…
Он спустился в подземную комнату и вернулся с драгоценным украшением, которое должно было когда-нибудь стать моим.
— Должно быть, твоя сестра выходит замуж, — сказал он.
Я протянула руку.
— Ожерелье.
— Из нее получится хорошая царица.
— Все так говорят.
Стражник улыбнулся с таким видом, словно знал, что я об этом думаю, — вот ведь любопытный старый осел! — потом протянул мне ожерелье, и я выхватила украшение у него из рук. Я помчалась обратно к себе в комнату, прижимая ожерелье к груди, словно награду. Нефертити посмотрела на мою мать:
— Ты уверена?
Она взглянула на золото, и в ее глазах отразился его блеск.
Мать кивнула. Она надела ожерелье сестре на шею, застегнула, и мы обе отступили. Ожерелье обхватило шею Нефертити переплетением лотосов и стекло ей на грудь капельками разной длины. Хорошо, что Нефертити на два года старше меня. Если бы мне нужно было выходить замуж первой, рядом с ней меня никто бы не выбрал.
— Теперь мы готовы, — сказала мать.
Она двинулась в зал приемов, где расположилась царица. Нам слышно было, как она разговаривает с отцом: тихо, резко и властно.
— Войдете, когда вас позовут, — быстро произнесла мать. — На столике лежат подарки из нашей сокровищницы. Когда будете входить — возьмете их. Тот, который больше, пусть несет Нефертити.
Затем она нырнула внутрь, а мы остались ждать, пока нас вызовут.
Нефертити принялась расхаживать взад-вперед.
— Отчего бы вдруг ей не выбрать меня в жены ее сыну? Я — дитя ее брата, а наш отец занимает самое высокое положение.
— Конечно, она тебя выберет.
— Но выберет ли она меня в главные жены? Я не соглашусь на меньшее, Мутни. Я не стану младшей женой, которую фараон навещает раз в два сезона. Уж лучше я выйду за сына какого-нибудь вельможи.
— Она возьмет тебя.
— Конечно, на самом деле это зависит от Аменхотепа. — Нефертити остановилась, и я поняла, что она разговаривает сама с собой. — В конце концов, выбирать будет он. Именно он даст сына мне, а не ей.
Я скривилась при виде такого упорства.
— Но я никогда не увижусь с ним, если не очарую его мать.
— Тебе это удастся.
Нефертити взглянула на меня с таким видом, словно лишь сейчас заметила мое присутствие.
— Правда?
— Да. — Я села в отцовское кресло из черного дерева и подозвала к себе одну из наших домашних кошек. — Но откуда ты знаешь, что полюбишь его? — поинтересовалась я.
Нефертити быстро взглянула на меня.
— Да оттуда, что он будет фараоном Египта, — ответила она. — И мне надоел Ахмим.
