Неферт - страница 25

Шрифт
Интервал

стр.

Некоторое время Неферт тихо молчала.

— Миура… Так для чего я там все-таки побывала? — наконец спросила она. — Я не чувствую, что во мне что-то изменилось.

— Не чувствуешь потому, что еще не научилась этим пользоваться. Что ты увидела, когда вылезла из колодца?

— Как что? Сад.

— Какой он был? Такой, как обычно?

— Да… То есть нет. Не такой! Все было ярче, чем всегда, — и цветы, и солнце, и камни даже были ярче… И еще я никогда не замечала, какое над ним небо… Я словно другими глазами все это увидела.

— Вот ты и ответила на свой вопрос. Именно, что другими глазами. Со временем ты научишься всегда ими видеть… А еще… Ты не заметила, что снова сменила кожу. Ответь сама: от кого тебя увели эти переходы?

— От Инери.

— Да. Человеческое и нечеловеческое начала боролись в нем много яростнее, чем в тебе. Это, видишь ли, были равносильные противники. Он не выдержал испытания. Он останется человеком.

— Ты всегда непонятно говоришь? Как это — останется человеком? А я разве не человек?

— Об этом поболтаем как-нибудь в другой раз. Понимаешь ли ты хотя бы, чего он так испугался?

— Нет! Он же не трус! Он на самом деле утопился бы, я знаю! Но я не могу понять, отчего ему легче было утопиться, чем туда полезть?

— Когда-то я говорила тебе о том, как сильно люди боятся изменения. Плохо, что ты забыла. Здесь дело касалось одного из самых важных и самых необратимых изменений… Инери храбр — как человек. Но человеческой плоти недоступны пустые переходы. В нем заговорил страх перед нечеловеческим.

— Я тоже боялась.

— Но ты пошла. Не твоя заслуга, что в тебе меньше этого страха, а все же — жаль… Да, жаль… Я думала, что с тобой вместе… Теперь ему неоткуда взять силы победить этот страх.

— И теперь он никогда?..

— Да уж лучше на это не рассчитывать.

— Значит — нам не бывать вместе!

— Отчего же? Если, к примеру, ты захочешь уйти туда, куда ушел он…

— Ни за что!

— Так значит, пустые переходы дороже тебе, чем живой Инери? Инери, который окутывает тебя золотым облаком?

— Не делай мне больно! Я все равно не смогу этого объяснить!

— И не надо. Кстати, там с тобой случилась еще одна вещь. Но как раз о ней я тебе ничего не скажу.

XXXI

Носилки привычно плыли в бурном течении базарной толпы. Они казались Неферт не носилками, а ладьей, скользящей по волнам голов и плеч, выкрикивающих ртов и размахивающих рук — волны эти бурлили чуть повыше сандалий Неферт, иногда грозя опрокинуть или унести лодку…

«А все-таки ты грустишь, змейка. Я не могу тебя понять — ведь Инери за такое небольшое время не мог занять в твоей жизни столько же места, сколько занимал Нахт!»

«Но в том-то и беда, Миура!»

«Ну-ка, объясни…»

«Понимаешь, с Нахтом было очень много хорошего. А с Инери еще не успело ничего быть, как все кончилось. Я только поняла, что должно быть — как уже ничего не стало. Знаешь, Миура, потерять то, чего не было, оказывается, много больнее, чем то, что было…»

«А ты становишься не такой глупой…»

— Нильская вода, холодная нильская вода!

Неферт мельком взглянула на мальчишку с глиняным кувшином, чей звонкий голос отвлек ее от размышлений… Но мальчишку уже отвлекло в сторону, и на его месте возник высокий продавец в белом переднике, устало отирающий ладонью полное лицо. Сладкий горячий пар поднимался от его товара — ячменных, липко залитых медом лепешек… Почему простолюдинам всегда нужно что-то есть прямо на улицах? Смешно заревел осленок, не желающий куда-то идти… Ларь менялы — с разложенными по горкам серебряными и медными колечками…

— Украшения! Украшения!

Крупные гранаты, под нежной алой или розовой кожей которых таятся блестящие, темные, как кровь, зерна… Желтые большие тыквы, сложенные прямо на земле… Откуда-то доносятся флейта и удары бубна — а, это толпа обступила мимов.

— Смотрите, смотрите!

«А все-таки, Миура…»

— Ибисоголовые!!!

Неферт даже вздрогнула: так громко, перекрывая гул толпы, выкрикнул это слово какой-то бритый молодой человек, проворно вскочивший на камень. С этого четырехугольного камня, Неферт не раз слышала, выкрикивались объявления или просто торговые новости. Но молодой человек не походил на глашатая: одежда его была много хуже, а лицо — много сообразительнее.


стр.

Похожие книги